— Спросите у следователя. Я не специалист по юриспруденции.
— Следователь тоже баба, вот в чем беда.
— И многие судьи женщины.
— Я понял, почему Петелина так долго ковыряется в этом деле. Из-за женской солидарности! А врачи-психиатры мужчины?
— В подавляющем большинстве да, — ответил Красин.
Мальцев откинулся на спинку кресла. Ухмыльнулся.
— У кого что болит, тот то и лечит. Да, доктор?
— Я бы не утверждал так категорично…
— Среди психов ведь больше мужиков? Вот некоторые из них и идут в психиатры. Ты часом не из таких?
— Довольно, Дмитрий Николаевич. Наш разговор зашел не туда. И вообще — я занят! До того как я обследую Инну Мальцеву, встречи с посетителями ей запрещены. Она не просто пациент, а пациент, находящийся под следствием по обвинению в убийстве!
— Ну, обследуй, обследуй. — Мальцев встал. — После твоих обследований у Инны крыша и поехала. Так ведь, доктор? — У порога он обернулся, ткнул в Красина пальцем. — И помни, ты еще не все деньги отработал.
Отец молчал тяжело и долго. Елена не решалась уточнять недосказанное. Что значит «Толика нет с нами»? Он был в сгоревшей сауне или нет?
Готовясь к встрече с отцом, Елена прихватила с собой папку с материалами уголовного дела. Она отобрала копии снимков обгоревших предметов и показала их Павлу Петровичу.
— Здесь есть вещи Толика?
— Что это? — отшатнулся Грачев.
— То, что осталось от людей в сауне.
— Забери.
— Что случилось с моим братом? — не выдержала Елена. — Ты должен мне об этом рассказать!
Отец соединил руки и уперся в них лбом. Когда он разжал пальцы, его глаза, казалось, смотрели на что-то невидимое Елене.
— Сначала я вспомнил огонь. Горела сауна, я узнал ее. Там Толик должен был передать деньги Бугаевым. И я сразу подумал о худшем: бандиты обнаружили канистру, озверели, затолкнули Толика в сауну и подожгли. Убили сына в назидание папаше, которого будут продолжать доить. И все из-за меня! — Павел Петрович обхватил голову руками.
— Что было потом, папа?
— Я побежал по дороге. Навстречу мне машина. Свет фар по глазам, удар — и полная темнота.
— Когда тебя нашли, ты твердил, что убил Толика.
— А что еще я мог говорить? Я был уверен, что он погиб, и проклинал себя за воспитание, которое дал сыну. В нынешнее время, чтобы достичь успеха, надо юлить и приспосабливаться, а не лезть напролом с благородной храбростью.
— В той сауне гольяновские сожгли измайловских.
— Там что-то пошло не так, как они планировали. Когда я сидел в СИЗО, ко мне подкатывали и те и другие «братки». Они хотели знать, что я видел. Но я тогда, на свое счастье, ничего не помнил.