Сбитый с ног мальчишка, не понимая, что произошло, съежившись, глядел на бородатого человека: ударит ногой или не ударит? Человек улыбнулся, протянул ему руку.
— Не бойся, браток! Я не дерусь.
Отпустил Анисима, поднял девочку, стряхнул со спины у нее снег.
Открыл дверь, пропустил девочку, втянул Анисима. Они очутились в тесном коридоре. Слышался топот убегающих ног. Петр Анисимыч повернулся к босоногому мальчишке. Тот в коридор зашел, но держался за ручку двери.
— Как тебя зовут?
— Баней.
— Ваня, поди к своим ребятам. Скажи им: дядька не дерется. Дядька, мол, пришел прощения за Анисима просить. Пусть они придут, поговорить надо.
Мальчик, оглядываясь, ушел. Петр Анисимыч достал баранки, угостил девочку, Анисиму тоже дал. В конце коридора появился высокий чернявый подросток.
— Чего тебе? — спросил издали.
— Поговорить с вами хочу.
— Говори, только мы твоего фискала все равно бить будем.
— Неужто наушничает? Анисим, правду говорит парень? Анисим молчал.
— Так. — Петр Анисимыч снял шапку, сел на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на чердак, достал еще баранок, сунул в руки девочке. — Отнеси ребятам.
С баранками в руках в конце коридора стали появляться мальчики и девочки. Глядели на Анисима, на его заступника, перешептывались.
— Что же это, браток, получается? — поглядел Моисеенко на Анисима. — Совсем что-то плохо получается.
— Он хлеб у маленьких отнимает, — сказала с другого конца знакомая девочка.
— Ей-богу, вот те истинный крест, все брешут! — протараторил, крестясь, Анисим.
Мальчики й девочки сердито заверещали из своего угла.
— Видать, поделом тебе влетело? — сокрушенно развел руками Моисеенко. — Ну, брат, не ожидал. Никак не ожидал. Я тебя в рабочие люди хочу вывести, а ты вон как!
Ребята, осмелев, приближались к Анисимову заступнику.
Моисеенко достал последние баранки:
— Угощайтесь.
Первыми подошли девочки, потом мальчики. Петр Анисимыч одну баранку оставил себе, пожевал, поглядел на Анисима.
— А ведь нельзя этак жить. Коли каждый человек будет сам по себе, впору по лесам разбрестись. Это ведь как у диких зверей. Отнял кусок у слабого и сожрал. У людей по-другому заведено. Вон Ваня-то как кинулся девчушек выручать! Молодец! Себя ради них не пожалел. Вот это по-людски.
— Ваня за нас всегда заступается, — сказали девочки.
Петр Анисимыч встал.
— Как же быть-то, Анисим? Прощения тебе надо у ребят просить за все твои никудышние дела.
— А я и попрошу. — Анисим проворно скинул шапчонку: — Простите меня, добрые люди.
— Быстро у тебя выходит, браток. Минуту назад переколотить всех хотел, а теперь прощения просишь.