— Вы, товарищ, заехали далеконько в сторону… В документах указан другой маршрут. Зайдите в комендатуру. Разберемся.
В комендатуре скопилось больше двух десятков военнослужащих. У многих, как и у меня, отобрали проездные документы.
Сижу жду. Раздумываю, что со мной сделают. И вдруг слышу — прибыл вагон командующего Северо-Кавказским военным округом Ворошилова.
Прежде чем успел толком что-либо обдумать, ноги уже понесли меня по путям.
Никогда раньше я не встречал Ворошилова, но слышал о нем много, особенно когда нашу 9-ю стрелковую дивизию придавали Первой Конной. Почему-то решил: Ворошилов все поймет и в обиду не даст.
Я даже не допускал мысли, что меня Могут не пропустить к нему. Твердо верил: пропустят. Вместе ведь воевали против Деникина.
И пропустили…
Командующий округом выслушал мой сбивчивый рассказ, просмотрел сохранившиеся у меня рекомендации, посмеялся, придвинул к себе блокнот и тут же написал в комендатуру ЧК, чтобы меня освободили.
В тот же день мне удалось выехать из Краснодара..
Навестив родных, я отправился наконец в столицу.
Много довелось впоследствии читать о Москве двадцать первого года. Какими только эпитетами не награждали ее наши недруги! И темная, и оголтелая, и одичавшая!..
Москва и впрямь была грязновата. Некоторые бульвары днем походили на толкучку, а ночью — на пустырь. Вместо магазинов всюду были распределители, где неизвестно что и когда распределяли. В городе горели лишь немногие керосиновые фонари. Чекисты вылавливал# бандитов. По скверам бродили в отрепье беспризорники; На Сухаревке шла меновая торговля, то и дело слышался вопль: «Держи вора!»
Иным москвичам, выбитым из уютного быта многокомнатных квартир и особнячков, такие картины наверняка представлялись неким преддверием страшного суда. Но другое, совсем другое впечатление произвел город на меня и моих товарищей. В наших сердцах жили самые светлые надежды, и все вокруг вовсе не казалось тогда мрачным.
Рано утром мы видели спешивших на заводы и в учреждения людей, переполненные трамваи…
Мы не только верили, а знали: всякие напасти — явление временное. Порукою тому древние стены Кремля, за которыми работает Владимир Ильич Ленин.
И конечно, прежде чем пойти в ГУВУЗ[1], мы постояли на Красной площади, послушали бой курантов, недавно начавших играть «Интернационал»…
Разговор в ГУВУЗе оказался коротким. Взяли наши командировочные, рекомендации, аттестаты, выдали паек и спустя неделю отправили в Одессу держать экзамены в военно-инженерное училище.
В училище попали прямо к вступительным экзаменам. Желающих учиться было немало, но я не волновался. В высшеначальном училище, которое хотя и не пришлось закончить, меня считали одним из первых учеников. Не любил только зубрить закон божий. Но ведь здесь закона божьего, слава богу, нет. Экзамен по русскому языку сдал, успешно. Чего же бояться остальных предметов? Я не боялся и блистательно провалился по геометрии…