Дэршан начал приподниматься на стуле, намереваясь, видимо, организовать мое убийство, но тут вмешался молодой человек, подпиравший до этого стену комнаты.
Подошел, наклонился и спросил, глядя в глаза:
— Вам никто не объяснял, как опасно поить заклинания кровью?
Я смотрела в мерцающую зелень его радужки, ощущая, как голова пустеет, а тело наливается слабостью.
Сглотнула, с усилием отводя в сторону взгляд, и прошептала:
— Она всего лишь их усиливает, а не меняет.
— Всего лишь, — передразнил меня молодой человек, отстраняясь. Я вздохнула свободнее. Не знаю почему, но его присутствие нервировало больше, чем речи «змеи», — вот вы его и усилили до смертельного уровня. Смотрите сами.
И маг, теперь это было ясно, махнул рукой в сторону стула. Я повернула голову, прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Плавающий над книгой череп с алыми искрами пламени в глазницах был до дрожи реалистичен. И это я? Нет, это моя кровь?
— Красавец, — не сказал — плюнул маг. — Так что давайте вашу ручку и закончим с этим. Мы и так целую ночь потеряли.
Ручку давать я не хотела. Но кто меня спрашивал? Третий мужчина — здоровый, рослый детина с лицом: убиваю быстро, оплату принимаю золотом — ухватил меня за руку и потащил к стулу с дневником. Я сопротивлялась, но мои трепыхания против силы паровоза — смех, да и только.
Череп медленно крутился вокруг своей оси, поджидая очередную жертву. В моих ушах нарастал шум, я не шла — волочилась по полу. И когда сквозь шум стали различаться отдельные слова, с облегчением констатировала: меня накрыло сумасшествие и скоро реальный мир перестанет для меня что-либо значить. А потом и вовсе закрыла глаза, потому как вынести зрелище подмигивающего черепа было выше моих душевных сил.
На плечо надавили, фиксируя локоть. Под ладонью стало тепло, а потом яркая вспышка ударила по глазам, и словно ураган пронесся мимо, не задев, а лишь опалив кожу лица.
Перед глазами плавали цветные пятна, в ушах стоял гул, в котором время от времени слышался скрежет и всплывали странные слова, что-то вроде «Беги» или «Револьвер возьми», а потом и вовсе возмутительное «Дура, кончай столбом стоять!»
Слова раздражали и отвлекали от молитвы, которую я шептала всем богам и святым сразу. И только раздавшийся сбоку стон, нехороший такой стон, заставил меня вернуться в этот ужасный мир.
Комната. Когда-то белые стены теперь были щедро закопчены, точно в каждом углу всю ночь жгли костры. На кровати тлело белье, и воздух уже пропитался вонью горящей ткани и чего-то еще, уже сгоревшего. Стул был перевернут, над ним торчала пара ног, обутых в лакированные ботинки. Ноги были неподвижны, и мне не хотелось смотреть на их обладателя, но я заставила себя сделать шаг в ту сторону. Застывший взгляд мужчины был устремлен в потолок, и как-то сразу стало понятно, что он мертв.