Но я сразу заметила, что и ему недоставало настоящего желания читать. Его взгляд слишком медленно скользил по строчкам, и он моргал всякий раз, когда ему приходилось перечитывать фразу, чтобы удержать ее в голове. Я знала каждое движение его лица, каждое подергивание, так как для меня вряд ли было более приятное зрелище, чем наблюдать за Томасом Ридом во время чтения. Что он либо игнорировал, либо реагировал таким многозначительным взглядом, который вызвал у меня румянец на щеках.
Но сегодня все было по-другому, потому что грубые слова, сказанные нами в пылу ссоры, грузом нависли между нами в карете и отравляли мне разум.
Томас шумно вздохнул и опустил том стихов. Его взгляд напряженно блуждал по краю очков для чтения, соскользнувших ему на нос.
– Теперь мы будем молчать, пока не приедем? Такой будет стратегия последующих дней? – угрюмо спросил он, словно в этом была только моя вина, и я с шумом захлопнула книгу.
– Ты скажи мне. Не я из нас двоих уже несколько недель веду себя так же агрессивно, как рой ос, – ответила я, стараясь, несмотря на резкий тон, не слишком повышать голос. С одной стороны, я не хотела спорить, с другой – не могла оставить без комментариев его приступы агрессии.
– Если тебе не нравятся мои причуды, возможно, тебе стоило уделить внимание ухаживаниям приветливого мистера Бойля, а не принимать мое предложение, – раздраженно фыркнул он, и я насмешливо приподняла брови.
– Не будь смешным, Томас Рид. Ты точно знаешь, что я люблю тебя за твои причуды, – вызывающе ответила я и отвела взгляд, чтобы он не заметил, что с этими словами растворился и мой гнев, как сумеречный мрак на утреннем солнце.
Между нами повисло мгновение молчания, и я попыталась переключить свои мысли от нашей ссоры на проносящийся за окном пейзаж.
К сожалению, смотреть было особо не на что. Единичные голые деревья, невозделанные поля и морозный холод. Небо было затянуто темными тучами, не желавшими раскрывать, насколько уже близок вечер, а все усиливающийся ветер заставил карету раскачиваться.
– Я скучаю по тебе, – голос Томаса был таким тихим, что я не была уверена, действительно ли он сказал это или слова просто отразились в моем воображении воем ветра.
– Что, прости? – спросила я, затем взглянула на него и отчетливо поняла, что мне не послышалось. Дневной свет исчезал с бешеной скоростью, но я все же могла увидеть задумчивое выражение в его темных глазах.
Он глубоко вздохнул, уперся спиной в обивку сиденья и нервно повертел книгу.
– Когда ты работала на меня, я хотя бы видел тебя в библиотеке. Но теперь ты постоянно занята, встречаешься с различными покровительницами и советами университетов. Листаешь книжные каталоги и пишешь письма. Я никогда не вижу тебя больше часа, – произнес он, и я с наигранным спокойствием покачала головой.