– Не обращай внимания, – хмыкнула я, устав удивляться странностям и тому, как хорошо понимал мои эмоции этот ненастоящий персонаж. – Под конец года людям свойственно подводить итоги, радоваться успехам или осознавать, что многого не сумел достичь. И обычно все строят планы на будущее.
Отвечать на это Альвисс не стал. Собрал капельку крови с моей проколотой подушечки пальца, заживил, как обычно, ранку, выкачал из меня немного жизненных сил и ушел на кухню, оставив меня одеваться в одиночестве.
– Ну что ж… – раздвинула я дверцы шкафа и вытащила вешалку с не пригодившимся год назад свадебным платьем.
Нужно всего лишь набраться мужества и надеть его. Несмотря на то, что душу всё еще разъедает обида. Это платье я выбирала, чтобы стать счастливой. Не сложилось. Год оно висело в шкафу у мамы напоминанием о том, что никому нельзя верить, а самые сильные и подлые удары наносят самые близкие люди.
Пожалуй, сейчас неплохой повод избавиться от груза прошлого. Надену это платье в новогоднюю ночь для общения с волшебным существом, которое, как ни крути, ни разу не человек.
Это был самый странный в моей жизни новогодний ужин. В этот раз волшебный персонаж соизволил составить мне компанию. Но, учитывая его размеры, сидел он не за столом, а на столе. Рядом с тарелкой и бокалом, поставленными для него. Чтобы создать хотя бы видимость совместной трапезы, по высочайшему соизволению положила на его тарелку ломтик сыра, помидорку черри и веточку зелени. А на донышко фужера налила немного шампанского.
И что самое удивительное, мы разговаривали. Впервые мы просто мирно беседовали.
Я ела и слушала рассказы о дивном мире, откуда Альвисс родом. Про его детство и родителей. Всё же я угадала это давно и правильно, хотя и долго сомневалась и не принимала очевидное.
Эльф оказался заколдованным молодым мужчиной. Накосячил знатно, обидел и оскорбил ту цыганскую ведьму, за что и получил расплату. Правда, чем именно он провинился, так и не признался. Сказал только, что был неправ, раскаивается и сожалеет о своем поступке.
На мой вопрос, как так получилось, что именно куклой он стал, а не умер от какого-нибудь проклятия, Альвисс ответил после долгой паузы:
– Знаешь, Лиза… Есть вещи пострашнее смерти. Это тело, – ткнул он в свою игрушечную ногу, – было таким всегда. У нас так принято: для подростка незадолго до совершеннолетия делают куколку с его внешностью и с настоящими волосами, позаимствованными у оригинала. Считается, что это оберег для взрослого. Ведь детей опекают и хранят родители. Такая кукла бережно хранится до самой смерти и кладется вместе с владельцем в могилу. Только вот в моем случае эта кукла впервые стала настоящим оберегом, а не просто данью традициям. Ты права, я должен был бы умереть от проклятия в обычной ситуации. Но шувани в последний момент изменила проклятие так, чтобы я помучался подольше. Она хотела наказать, и ей это удалось.