Девушка легко тряхнула головой, приложила махровое полотенце к лицу, а после перекинула через плечо и направилась к выходу из ванной комнаты, как вдруг в заражённый мозг поступил сигнал, что, пожалуй, можно устроить короткую вечеринку. Где-то глубоко в голове будто что-то задребезжало, голова резко закружилась, и Руби ощутила сильную пульсирующую боль в висках и невероятной силы распирающую боль по периметру всей головы. Тут же начало подниматься знакомое чувство тошноты, а глазам в это же время поступил сигнал лишить свою хозяйку зрения, пустив чудесные узоры из разноцветных кругов, сквозь которые смутно мелькали отдельные предметы. Девушка по инерции схватилась руками за голову, но, потеряв равновесие, тут же свалилась на пол.
– Какого чёрта? – устало прошептала она, то зажмуривая глаза, то тяжело моргая. Совершенно измождённая и разочарованная, она откинулась на спину, задрав голову и стараясь дышать размеренно, считая вдохи и выдохи. Это помогало сфокусироваться на другом, не обращать внимания на боль, которая постепенно проходила, оставляя после себя некую тяжесть в голове. Руби знала, что тошнить её будет еще около часа, но ничего не могла с этим поделать – Рак подбирался всё ближе.
Так продолжалось уже больше месяца.
Сначала внезапно появившиеся головные боли настораживали, но девушка списывала всё на стресс и истощённость организма. После боли стали усиливаться, но ощущались иначе – будто на голову давят изнутри. Приступы стали учащаться, голова болела до безумия сильно во время спортивных нагрузок, резких движений, во время сильного наклона головы. Потом появилась тошнота, которая лишь усугубляла ситуацию. Руби не говорила об этом маме на протяжении нескольких недель, пока, наконец, та сама не заметила. Барлоу знала, что мать будет таскать ее по больницам, водить на обследования и всяческими способами пытаться уберечь своё сокровище от возможной беды. А девушка только хотела, чтобы её оставили в покое.
Руби закрыла глаза, стараясь подавить новый поток слёз. Она была вымотана, физически и эмоционально, ей нужен был полноценный отдых и покой. Постепенно, так, сидя на полу, она задремала, представляя в голове такую привычную, знакомую картину.
Вот она, вся в порезах и не затягивающихся до конца шрамах стоит перед другой девушкой – чистой, невинной, живой и улыбающейся, мечтающей о волшебной жизни, успехе и славе. Она протягивает руку, будто приглашая своё умирающее, растерзанное отражение, но малейшее прикосновение рушит его. Улыбка сходит с губ счастливой Руби Барлоу, та бросается к самой себе, только что рассыпавшейся на части, будто стекло от нечаянно прилетевшего мяча. Она отчаянно пытается собрать кусочки вместе, вернуть прошлую себя, такую родную и привычную, и неожиданно легко у неё получается! Вот в руках последний кусочек мозаики, который непременно должен встать на место, но, как только он соприкасается с другими, картинка рушится вновь, рассыпаясь на еще более мелкие осколки. Затаив дыхание, Руби Барлоу вновь начинает собирать, отчаянно стараясь вернуть всё на свои места. Она с тем же упорством собирает прошлое по частям, и каждый раз, когда почти достигает финала, картина, готовая вот-вот вновь стать цельной, рассыпается, заставляя девушку опускать руки. В последний раз, собирая себя по крупинке, до Руби Барлоу начинает доходить смысл того, как нелепо бегать за прошлым, которое на самом деле превращается в подобие пыли на ветру, унося с собой отголоски минувших событий, отголоски человека. На месте личности сейчас лишь пустота, необъятная, страждущая найти покой пустота.