Александр кивнул.
– Луна меняет свои фазы у меня внутри, парень. Я чувствую, я слышу, как она растет. Это луна, которая ярко светила над замком в Германии той ночью два года назад, когда я первый раз превратился в волка. С тех пор мое тело следует циклам. Где бы я ни находился, я меняюсь вместе с луной.
– Понимаю, – кивнул Джек.
– Тебе придется связать меня и держать взаперти, пока все не кончится, – говорил Александр. – Я все еще не до конца восстановился от нанесенной мне Кирташем раны, но, тем не менее, вам может грозить опасность.
Джек снова кивнул и задумался. Они находились в комнате Александра. Юноша до сих пор соблюдал постельный режим, набираясь сил, а Джек сидел на подоконнике, созерцая светлую ночь Лимбада. Он посмотрел на террасу Дома на Границе, которая, словно ракушка, выступала на одной из сторон здания. Он увидел сидящую на балюстраде светлую фигуру, прислонившуюся спиной к одному из мраморных пилонов. В ночное небо Лимбада улетала нежная мелодия.
– Тебе нужно поговорить с ней, – сказал Александр.
– Да, – кивнул Джек. – Ты прав. Она уже несколько дней как будто сама не своя.
– Я не об этом. Ты должен объяснить ей, что со мной будет происходить. Скажи ей, чтобы она пока не появлялась в Лимбаде.
– Ах, да. Хорошо.
Александр посмотрел на мальчика. Юноша тоже заметил, что после возвращения из Сиэтла Виктория вела себя странно. Мысли уносили ее куда-то далеко, в облака, и девочка проводила в лесу больше времени, чем обычно. Иногда она, сидя на балюстраде, играла на флейте или, погруженная в себя, просто смотрела на звездное небо и глубоко вздыхала. Когда она садилась за уроки, то могла по полчаса не отрывать глаз от одной страницы, не в состоянии сконцентрироваться на печатном тексте. И Александр готов был поклясться, что видел ее в Лимбаде в часы, когда она должна была находиться на тренировках по тхэквондо. Юноша не мог понять, что происходило с девочкой, и думал о Шейле, который, без сомнения, быстро нашел бы ответ на этот вопрос.
Александр вспомнил о своем друге, обладавшем талантом угадывать чувства других, и спросил себя, что сказал бы Шейл, окажись он сейчас здесь.
Мелодия, которую наигрывала девочка, раздавалась в тишине Дома на Границе. До Александра доносилась меланхоличная и приятная, нежная и одновременно вызывавшая грусть музыка. И вдруг юноша все осознал, словно сам Шейл шепнул ему на ухо ответ.
– Она влюблена, – проговорил он вполголоса.
Джек повернулся к нему, словно ошпаренный.
– Виктория? Влюблена? – тряхнул головой Джек. – В кого? В ее школе ребят нет, да и друзей у нее не слишком-то много, насколько мне известно.