– Думаю, мы должны рискнуть, – говорит Джас. – Я понимаю, что это опасно. Но было бы еще опаснее, если бы я слепо верила в защиту королевы. Я буду начеку. И я найду маму.
– Ты действительно думаешь, что сможешь найти ее в такой толпе? – спрашиваю я.
– Нужно будет обыскать всего один замок, а не целое королевство, – она пожимает плечами. – И, Бри, даже если мы не найдем маму, только представь, какие там могут быть сокровища.
Многое из того, что мне известно о фейри, я знаю из сказок, которые мама рассказывала нам перед сном.
«Когда-то давным-давно золотая принцесса фейри влюбилась в короля теней. Но их королевства воевали сотни лет, а ее родители были заклятыми врагами короля и его королевства…»
Все остальное я знаю из легенд. Их знают все – обрывки правды и суеверия, которые люди передают из поколения в поколение. В одном из таких обрывков рассказывается о королеве Благого двора и ее драгоценностях.
– Ты совсем с ума сошла? Стража не даст тебе и близко подобраться к ее сокровищам, – говорит Себастьян, заметив, что мои губы скривились в усмешке.
– И никому не даст, – осторожно говорит Джас. Она внимательно смотрит на меня. – Я знаю только одного человека, который мог бы обыскать ее земли и остаться незамеченным.
Себастьян качает головой.
– Нет.
Я улыбаюсь.
– Но как здорово было бы попробовать.
Он смотрит на меня, а потом поднимает бровь, поворачивается к Джас и обращает на нее хмурый взгляд.
– Смотри, что ты наделала.
– Она права, – говорю я. – Я могу это сделать.
А если мысль о краже у благородной фейри вызывает у меня больший трепет, чем перспектива найти собственную мать, – что с того?
– Обе вы забываете об одном, – Себастьян сползает по стене на пол, упирается локтями в колени и переводит взгляд с меня на сестру.
– О чем? – раздраженно говорит Джас.
Он пристально смотрит мне в глаза, и я замечаю в его взгляде беспокойство.
Я тянусь к Джас и сжимаю ее руку.
– Он хочет сказать, что, возможно, мама уже мертва. И не вернулась к нам именно поэтому.
Джас пожимает плечами.
– Можно надеяться. Это единственная веская причина, по которой нам не стоит туда идти, – она говорит это так легко, что если бы я не знала свою сестру, то с легкостью бы ей поверила.
Я знаю Джас лучше, чем кто-либо другой. Она не надеется, что наша мать умерла. Нет, она скорее простит ее за то, что она бросила нас, когда мы росли, чем смирится с тем, что никогда больше ее не увидит.
Лично я ни на что не надеюсь. Никогда. Надежда вызывает привыкание, на нее начинаешь полагаться. В таком жестоком мире, как этот, я не хочу, чтобы кто-то понял, что мне нужна поддержка.