Мир словно замер на мгновение, все шесть чувств заработали на максимум, а навыки, собранные со снов активизировались для боя на смерть. Мои глаза видели, как отдельные капли дождя падают с небес и разбиваются о стальной наплечник несущегося на меня Грегори, я слышал, как бьется его могучее, но черное сердце в груди. Я видел, как разрезает летящую каплю надвое один из его ножей, вынимаемых из ножен. А я лишь улыбался, ведь в моей душе наступил покой, я наконец разобрался во всем и страху больше не было места внутри меня. Теперь мне было ясно все, от моей степени вины перед названными родителями до того, как именно погибнет Зверь.
— Джонни! — взревел Грегори, и я увидел в его глазах огонь мести и азарта, его разум был ослеплен близостью жертвы. Словно дикое, яростное животное он несся на меня с немыслимой скоростью, но мне казалось, что он не быстрее улитки.
— Все решено безвозвратно, — прошептал я, еле шевеля губами и делая шаг вперед, навстречу несущемуся на меня зверю. — Я есть я, и имя мне Каморо, а ты, что посмел однажды назваться мне отцом, подписал себе смертный приговор.
И я с усмешкой вспомнил, как еще минуту назад думал о каких-то глупых, наивных вещах.
Всего минуту назад во мне бурлило столько эмоций, я даже думал о смерти, и это так не похоже на меня. Моя вина лишь в том, что на том корабле я не смог спасти тех, кто мне дорог, от тварей, что выкинули меня как ненужного щенка. И сейчас клан Каморо не сильно отличается от того клана островитян, хоть я и могу их понять.
Да, изготовил бомбу я в иной жизни, но отголосок прошлой, уже забытой жизни все же нашёл меня и забрал тех, что помогли мне в самый трудный час. Тех, что дали мне возможность начать все заново, и теперь я действительно начал все с чистого листа. Делает ли это меня плохим? Нет, но и хорошим мне не быть, поэтому я могу понять Каморо. Но их ненависть… Нет, она направлена не на меня, а на людей, что были причастны к стольким смертям в море. И потому впредь я не дам той, прошлой жизни, разрушить нового меня, мою новую семью и новую жизнь. Кто должен быть прощен то и будет прощен, ну а те, что достойны смерти, будут страдать. Теперь, раз и навсегда, неизменно лишь одно:
— Я Джонни, Джонни Каморо, — мысленно проговорил я, в последний раз посмотрев на медальон, что с гулом разрезая воздух раскрутился в моей руке до немыслимой скорости, — И мне плевать что об этом думает сам клан Каморо!
Я смотрел с презрением на Зверя. Он был облачен в стальной нагрудник, наплечники и плащ до колен из толстой сыромятной кожи, в руках он держал два массивных ножа. Казалось, в рукопашной у меня нет и шанса, но я не собираюсь сражаться по его правилам. Я убью его по своим правилам, быстро и жестоко.