Очень интересное письмо прислал москвич Дмитрий Николаевич Клеандров. Вот отрывок из него: «После смерти моего друга Петра Викторовича Соколова я оказался обладателем картонной коробки, в которой была старинная посуда и записка следующего содержания: «Этот сервиз хранился как реликвия в семье старого Маруськиного знакомого Осипа Осиповича Палечека. По семейному преданию Палечеков, предки их были близкие знакомые Осиповых, а через них знакомые Пушкина. Пушкин любил пить у Палечеков чай, и вот чашки этого сервиза... Я обратился в Московский пушкинский музей. Сотрудники его тщательно осмотрели эти вещи, признав их несомненную ценность, но датировали их не пушкинским временем... Другая сотрудница посоветовала мне обратиться к вам, так как вы занимались домом Осиповых-Вульф...»
На это письмо я ответил письмом следующего содержания: «Уважаемый Дмитрий Николаевич! Жизнь Пушкинского Тригорского продолжалась и после смерти Александра Сергеевича. Возможно, что посуда, о которой вы мне пишете, появилась в доме Тригорского уже во второй половине XIX века, когда хозяином дома был Алексей Николаевич Вульф. Возможно, что мое предположение правильное, а может быть, это и не так! Истина нам неведома. Вы просите моего совета, как поступить с этой посудой? Я бы на вашем месте подарил ее нашему Музею-заповеднику для Дома-музея Осиповых-Вульф в Тригорском, приложив к вашей дарственной грамоте описание легенды, о которой вы мне поведали в своем письме от 9 марта с. г.».
К сожалению, наша переписка на этом оборвалась. Будучи в Москве, я постараюсь зайти к Клеандровым и посмотреть их старинную посуду.
Вот отрывок письма-рассказа О. К. Клумовой, тоже из Москвы. К письму приложена фотография акварельного портрета ее прабабушки. «Дорогой уважаемый Семен Степанович!— пишет она.— Всю жизнь я собиралась посетить Михайловское, но обстоятельства моей жизни мне этого не позволили. А теперь я стара, больна и из дома почти никуда не выхожу.
В нашей семье отец и мать всегда превозносили А. С. Пушкина: моей любимой книгой с раннего детства была книжка «Собрание сочинений А. С. Пушкина» в издании Вольфа. С возрастом мое обожание Пушкина не уменьшалось, а наоборот, увеличивалось. Я знала наизусть все любимые стихотворения, и не только я, но и мои отец и мать, почти всего «Онегина».
Моя мать мне много рассказывала о Пушкине, вспоминая рассказы своей бабушки. Бабушка моей матери, а моя прабабушка, Александра Гавриловна Веселкина, урожденная Мусина-Пушкина, много рассказывала о Пушкине.
Но я тогда была молода, в достаточной мере легкомысленна, я подробно не расспрашивала и теперь даже толком не знаю, в какие годы Александр Сергеевич посещал дом отца моей прабабки, даже отчества моего прадеда Гаврилы Мусина-Пушкина не знаю. Но знаю, что в доме у них был большой бильярд, и приходивший в гости (или по делу?) Пушкин очень любил на нем играть. А так как Александра Гавриловна тоже очень любила играть на бильярде, то она всегда предлагала Александру Сергеевичу себя в партнеры.