На другой день после приезда Никита был вызван в кабинет к старому барину на расправу.
Сергей Львович бегал по комнате, размахивал руками и кричал:
— Стыдно тебе, старый пес, что ты, невзирая на мои строгие приказания, ничего не донес о сыне... Как ты исполнял свою должность! Ах ты, развратный старый черт! Да я тебя пошлю свиней пасти! Прочь с моих глаз... На конюшню... Выпороть стервеца!
Разжалованный Никита был отнят у Александра Сергеевича и вскоре отправлен в Петербург «с сельскими припасами». Впоследствии он был назначен в услужение Льву Сергеевичу.
Как жил Никита Тимофеевич у Льва Сергеевича, мы знаем очень мало, да и жил он с ним недолго...
«Утром достопамятного 14 декабря 1825 года, — рассказывает сын Ольги Сергеевны А. Н. Павлищев,— дядя Лев исчезает из родительского дома...» Как известно, Лев Сергеевич оказался на Сенатской площади. Туда же направился и Никита.
В этот день было много любопытных, толпившихся около Сенатской площади, глазевших из соседних улиц на «действо». На стройке Исаакиевского собора — и на лесах, и возле них — толпились рабочие, разного рода мелкие служащие, дворовые. Тут же устроился и Никита Тимофеевич, симпатии которого были всецело на стороне восставших. Среди них было много друзей Александра Сергеевича. Некоторых он хорошо знал... Он увидел, как Лев Сергеевич появился в центре площади, занятой восставшими, подошел к Вильгельму Карловичу Кюхельбекеру. Заметив Льва Сергеевича, Кюхельбекер, указывая на Пушкина Одоевскому, крикнул: «Господа, примем и этого молодого воина!»
Потом началась пальба и душегубство, и Никита в ужасе побежал домой.
Весть о восстании дошла и до Сергея Львовича. Когда он заметил отсутствие Льва Сергеевича, страшное подозрение зашевелилось в его душе...
— Никиту! Позвать мне Никиту! — истошно завопил он.
Никита долго не появлялся. Наконец, как рассказывает Павлищев, «знаменитый Никита Тимофеевич явился к деду в кабинет с растрепанными чувствами».
— Где ты пропадал?
— Виноват, — ответил Никита, — ей-богу, у ворот стоял!
— А Леон Сергеевич где?
И тут Никита доложил, что на Сенатской площади солдаты передрались и искалеченных видимо-невидимо, а губернатор Милорадович уже на том свете, а Лев Сергеевич там...
«Никита, — продолжает свой рассказ Павлищев,— видя, что произвел эффект, напустил на себя пущую важность и занялся причитанием: «Красное солнышко, ты батюшко, Сергей Львович! Душенька моя переворачивается, что моего ненаглядного Левона Сергеича нет. Где он пропадает, родименький?» Сергей Львович от такого причитания напугался еще больше и рассудил тут же попотчевать причитальщика здоровенной тукманкой и бежать за Львом немедля».