Впереди виднелся длительный судебный процесс со свидетелями и прениями сторон, и даже при самом благоприятном стечении обстоятельств он не мог закончится быстрее, чем за пару месяцев.
А за пару месяцев может произойти все, что угодно, доктор Горчаков мог бы это подтвердить, если медиум достаточно талантливый попадется.
Возможно, Крестовский, не будучи юристом, попросту ошибался. А возможно, план их тайного общества строила на том, чтобы измотать семейство Громовых судебными тяжбами…
А может быть, они делали ставку на что-то еще, о чем самому Ломтеву, по их мнению, знать было не положено.
Ломтев ожидал, что Громов-младший заявится на встречу с отрядом семейных адвокатов и батальоном личной гвардии, но он пришел один.
Ворвался в кабинет без стука, высокий, широкоплечий, статный, с аккуратно подстриженной бородой и тщательно зачесанными волосами, в которых только начала появляться седина, и замер посреди комнаты, по очереди смерив взглядами Ломтева и его адвоката.
И уже по одному его взгляду было понятно – се громовержец.
Это тело должно было достаться мне, с некоторой даже для него самого неожиданной горечью подумал Ломтев. А досталось то, что досталось.
Ладно, будет играть теми картами, что уже на руках.
– Итак, что вы хотели, папенька? – вчерашняя ярость до конца так и не прошло, отметил Ломтев.
Ни тебе «здрассьте», ни тебе «и вот я прибыл из Петербурга по первому твоему зову». Сразу к делу. Ломтев одобрял такой подход.
Слово, как и договаривались, взял адвокат.
– Мы хотели бы, – сказал он, выкладывая на стол копию акта о недееспособности старого князя. – Признать вот этот документ недействительным, ваша светлость. Мы пойдем с этим в арбитраж и я буду отстаивать права своего доверителя перед высоким судом…
– К сатирам арбитраж, – отрезал Громов. – Будучи инициатором этого акта, я сам признаю его недействительным, но при одном условии.
– Какой же, ваша светлость?
– Мой отец снова пройдет испытание силы, – сказал Громов.
Адвокат не побледнел, и не дернулся, как от пощечины, но было видно, что ему такое развитие событий не по нраву.
– Это неприемлемо, ваша светлость, – сказал он. – Формально…
– Мне плевать на формальности, – заявил Громов. – Я – князь, а он – согласно этой бумажке – никто, и я в своем праве.
– Я должен посовещаться со своим доверителем…
– И вы, папенька, позволите этому стряпчему принять решение за вас? – ядовито улыбаясь поинтересовался Громов. – Как же так, папенька? Впрочем, вы действительно можете отказаться и пойти в суд, и мои юристы затянут тяжбу настолько, что вы вряд ли доживете до ее окончания. Но надежда всегда есть, не так ли, папенька?