– Пять полных бочек. Три года выдержки, – гордо произнесла женщина.
– Пять бочек? – задумчиво повторил Антон. А бочки большие?
– Каждая на двадцать галонов.
– Галонов… – повторил Антон, силясь понять, что это за мера. – А здесь галон какой? – нашелся он.
– Как и везде, – ответил Флапий, продолжая отправлять в рот куски мяса. Он не знал, чего от него хочет хозяин, и не удосужился объяснить известные всем вещи. Как говорил он: «Это и так все знают».
– А сколько может стоить такая бочка настойки? – не отставал Антон.
– Не меньше семи таланов серебра, – решительно заявила Франси.
– А если мы настойку продадим, у нас появятся деньги, ведь так? Тридцать пять галонов – это много или мало?
– Это пять с половиной империалов, – ответил Флапий, растерявший свою невозмутимость. – Но зачем продавать?
– Как-то надо хозяйство налаживать… с чего-то начинать. А на все нужны деньги. – И, чувствуя скрытое сопротивление этой парочки его новой идее, подумав, произнес: – Вот если продать эту настойку и купить на эти деньги то, из чего она делается, можно будет расширить дело и заработать. А от этой продажи полимпериала я отдам Франси.
– Полимпериала! – брови Флапия взметнулись вверх. – Это слишком щедро, милорд…
– Молчи, телега старая! – оборвала его жена. – Милорд дело говорит. Вы со старым милордом все растранжирили. Я знаю, кому можно продать настойку. Я с вами поеду, распорядись завтра поутру запрячь пару телег. Может, и больше выгадаем.
– Франси! А почему ты, обладая таким даром, как умение делать настойку и торговать, сидишь в кухарках? – Антону после второй кружки стало легче. Спаниель уютно улегся у его ног. Печаль разлуки с родиной отступила, и новые заботы стали захватывать его все больше и больше.
– А кому мои таланты тут нужны, милорд? Всем только дай пожрать и все. Вот и стала кухаркой… как Роза померла. Меня, когда замуж выдавали, думали, за человека…
– Франси! – воскликнул Флапий слегка заплетающимся языком. – Не распускай… Ик… Ой. Язык.
– Ну, я наелся. Спасибо, – произнес Антон. – Хочу помыть ноги и лечь спать. И это. Может, от отца неношеная обувь осталась. Эта уж больно вонюча.
– Флапий проводит вас, милорд, в вашу спальню. Я таз с водой принесу и батильоны. Еще вам одежда другая нужна… Я что-нибудь подыщу.
– Но только не такие стремные штаны, как на отце, – зевая, ответил Антон. Он поднялся, следом вскочил спаниель, завилял хвостиком.
– Пошли, Патрон, спать, – позвал он собаку. – Утро вечера мудренее.
Пес, выражая полное согласие со словами нового хозяина и принимая свою новую кличку, побежал рядом.