– Я нашел нечто странное.
Не успел Рики это произнести, как понял, насколько глупо звучат его слова. Они находились в психлечебнице. Все, что можно здесь найти, было с какой-то точки зрения странным. Но Кэй удостоила его заинтересованным взглядом, а больше ему, вообще-то, ничего не было нужно. Он с пониманием относился к тому, что с тех пор, как началась ее шоковая терапия, она держалась отстраненно. Рики даже чувствовал себя виноватым, как если бы был в этом каким-то образом виноват. Сейчас они присели рядом, вместе с остальными пациентами выдраивая пол общего зала. Пол был, как всегда, холодным, и от белого безупречного сверкания – следствия их усилий – казался еще холоднее.
Накануне Кэй слышала, как двое санитаров обсуждали какое-то грядущее крупное мероприятие. Именно поэтому главврач хотел, чтобы вся клиника сверкала. (Разве это не работа уборщиков?)
– В каком смысле странное? – уточнила Кэй.
– Тебя когда-нибудь заставляли убирать кладовые?
– Только один раз, – пожав плечами, прошептала она. Ее слова почти заглушал шорох доброго десятка тряпок, натирающих плиты пола. – Там было ужасно. После этого я еще целую неделю не могла нормально дышать.
– Я знаю, – кивнул он. – Но ты смотрела на то, что убирала?
– Я не хотела смотреть, Рики. Я просто выполняю свою работу, пока мне не удастся отсюда выбраться.
– Может быть, в следующий раз тебе стоит взглянуть хоть глазком.
Рики замолчал и покосился в сторону руководивших уборкой медсестер, чтобы убедиться, что они по-прежнему стоят у дверей. И с удовлетворением отметил, что их внимание отвлек главврач, проходивший мимо и остановившийся, чтобы взглянуть на работу. Он вообще имел обыкновение появляться в самый неожиданный момент.
– Нет, Рики, ты не понимаешь, – со вздохом ответила Кэй. Она снова снизошла до разговора с ним, но на этот раз не для того, чтобы его поддержать. – Опускаем глаза. Молчим. Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Я хочу, чтобы меня дисциплинировали меньше, а не больше.
Он побледнел. Прошло десять дней с момента его поступления в Бруклин, и его собственное лечение все еще оставалось настолько легким, что, казалось, до него вообще никому нет дела. Он не понимал, что такого сделала Кэй, чтобы заслужить более суровое лечение, но она была права: если тут все помешались на порядке и дисциплине, то, чтобы выжить, необходимо было не выделяться из толпы. И все же… Он ощущал на своем затылке холодное призрачное дыхание. Он видел странные истории болезни с таким количеством насильственных смертей. И видел фотографию, которая и сейчас стояла перед его внутренним взором. Проблемы преследовали его, даже если он пытался их избегать.