За всю свою жизнь Рики не приходилось складывать так много салфеток.
Это была отупляющая работа. Монотонная. Он не назвал бы это идеальным способом провести день. У него начинало сводить судорогой пальцы. Каждый квадратик ткани было необходимо скрутить, свернуть в замысловатый узел, а затем перевязать заранее подготовленной ленточкой. «Просто бесподобно». Разумеется, это должен был быть бантик с петельками чуть больше кончиков.
Мужчина по имени Дэннис складывал салфетки, сидя напротив Рики за столиком кафетерия. Он проделывал все операции на удивление ловко. Глядя на него, трудно было предположить, что он обладает столь развитой мелкой моторикой. У него были гигантские руки с такими длинными и толстыми пальцами, что он мог бы, глазом не моргнув, раздавить череп Рики. Сейчас он молчал и стоял неподвижно, полностью сосредоточившись на работе. Персонал обращался с Дэннисом, как с нервным тяжеловозом, ласково разговаривая с ним и стараясь не приближаться вплотную. Рики удивляло, что они не размахивают перед ним морковкой, побуждая перейти с места на место.
Рики уже приходилось сидеть с ним за столом во время ланча, но они редко пересекались во время трудовой терапии. Сегодня Дэннис был весь в кровоподтеках. Его голова была синевато-багровой, а кожа на нависающем лбу глубоко рассечена в нескольких местах.
– Поскользнулся в душе, Дэннис? – поинтересовался Рики, перевязывая ленточкой очередную салфетку. – Представляешь, сегодня они окатили меня теплой водой. Повезло, да? Теперь я чувствую себя бодрячком.
Дэннис не обратил на него внимания, но начал работать в два раза быстрее.
– Кому потребовалось устраивать званый ужин в психлечебнице?
Это был риторический вопрос, но до обещанного главврачом светского мероприятия оставалось пять дней, и Рики не мог не задаваться вопросом, почему эту работу не поручили профессионалам. Энджела, Слоун, Таннер и некоторые другие пациенты работали, сидя чуть поодаль. Рики уже узнавал многих из своих товарищей по несчастью. Слоуна с взлохмаченными седыми волосами и алым рубцом на шее запомнить было несложно. (Рики совершенно не хотелось знать, откуда у старика этот шрам.) Слоун, похоже, тоже его запомнил и узнавал. Рики прилагал максимум усилий, чтобы держаться от него как можно дальше. Он вздрагивал всякий раз, когда им приходилось вместе заходить в комнату или они оказывались за одним столом. Еще тут был Джон-Джон, парнишка одних с ним лет, который страдал от потери краткосрочной памяти. Он попал сюда, потому что родители ему не верили и считали, что он притворяется, уклоняясь от школы. Насколько Рики мог судить, Джон-Джон был настоящим гением в математике и физике, так что пропуски уроков не особо влияли на его школьные успехи.