Побег из приюта (Ру) - страница 4
Холод охватил его, едва они вошли в двери клиники, и это стало первым предостережением. Двор, окружавший Бруклин, был красивым и ухоженным. Лишь прочная черная ограда напоминала о том, что возможность приходить и уходить по собственному усмотрению зависит от статуса пациента или его родителей. Коричневые кирпичные здания – темные, старые, напоминающие колледж, – контрастируя с расположенной рядом клиникой, образовывали подкову. Молодые люди, небрежно одетые в свитера и вельветовые брюки, бродили из здания в здание. Позже Рики узнал, что это студенты, готовящиеся к отъезду на каникулы.
В отличие от этих старых зданий, Бруклин был белоснежным. И чистым. Даже трава была подстрижена идеально ровно. Рики шел по ней, и она казалась ему ненастоящей. Он хорошо запомнил это ощущение. А в саду были пациенты. Сгорбив спины, они обрывали головки увядших цветов и подстригали изгороди под наблюдением санитаров в отутюженных униформах.
Все выглядело идеальным, как на картинке, пока ты не переступал порог и холод не пронзал тебя подобно электрическому разряду.
Несмотря на сонливость, Рики был уверен, что не сможет и глаз сомкнуть в этом месте, даже если в него засадят шприц с очередной порцией успокоительного. Отдых в этих стенах казался чем-то нереальным. Он проваливался в сон и снова вскидывался в полной уверенности, что кто-то стоит за дверью и подслушивает. Его тревожный сон был прерван воплем посреди ночи (по крайней мере, ему показалось, что это было ночью – в камере с плотно закрытыми окнами судить об этом было сложно).
Он с усилием сел на кровати, преодолевая тяжесть в словно свинцом налитых конечностях. Вопль повторился, а затем раздался еще раз, окончательно его разбудив. Рики встал и, волоча ноги, направился к двери. Он прижался к ледяной поверхности и, медленно скользнув ладонью вниз, стиснул пальцами ручку, с изумлением ощутив, как она подалась под едва ощутимым нажимом. Этого не могло быть. Никто не позволил бы ему бродить по коридорам Бруклина в одиночестве. Прием, оказанный ему мускулистыми санитарами, ясно дал понять, чего следует ожидать от этого места. Неужели санитары допустили оплошность, забыв его запереть? В коридоре было темно и тихо. Не было видно ни медсестер, ни санитаров, ни других пациентов. Не было вообще ни малейших признаков жизни, не считая гула, напоминающего медленное и тихое биение огромного сердца, который он ощущал ступнями. Возможно, это ворчали, уподобляясь древнему дремлющему зверю, трубы старой системы отопления. Корень здания. Его сердцевина. Живое, бьющееся сердце клиники.