— Пап, а какие ты хочешь шторы? А стол? А что у нас будет на кухне? — тут же засыпала меня вопросами пепельноволосая девочка, азартно блестя глазами.
— А вот сама решай, — коварно улыбнулся я, ссыпая ей в ладошку десяток тяжелых золотых монет, — Понаблюдаю, как ты с этим справишься!
Ловушка оказалась подлой и неожиданной, всё, как я люблю. Будь Эльма одна, она бы тут же заныла, что не справится, что она никогда этим не занималась, что боится и не знает города, но… перед глазами двух восхищенных новых (первых и явно единственных пока!) подруг, она просто не смогла отказаться! Зажмурилась, подышала глубоко, раскрыла ладошки, посмотрела внутрь, зажмурилась заново…
— Уф-уф-уф… хорошо! Я сделаю! Но если что — позову тебя! — выкрутилась сероглазка.
— Отлично, я в тебя верю! — положил последний кирпич на весы девичьей решительности я, кивая с самым серьезным видом.
Интересно, можно зачесть в собственные достижения, если на тебя влюбленным взглядом смотрит призрак-подросток?
Оставив девчонок обсуждать дом и его будущее убранство, я выдвинулся на поиски механической мастерской «Железяки». Искомое здание было всего минутах в пятнадцати энергичной ходьбы от дома, располагаясь прямо на краю города. Логично, так как к самому строению примыкала немалых размеров… свалка. Или, скорее открытое место, на котором грустно ржавели котлы, сломанные электрические плиты, чугунки, даже пара автомобилей присутствовала. Интересно, кто их догадался притащить в это царство вечной сырости и мглы?
Из самого здания неслись вполне себе металлообрабатывающие звуки — лязг, ругань, скрежет, еще большая ругань, шуршание и визг какого-то устройства. Возня сопровождалась дуэтом из двух голосов — низкого и раскатистого мужского с энергичным, но совсем не тонким, женским. Вёл женский, костеря погоду, собеседника и «чертову масленку, которой взбзднулось опрокинуться». Вполне себе рабочая атмосфера. Я сделал шаг в сторону полуоткрытых больших ворот, откуда все это неслось, но неожиданно замер.
К тем же воротам шёл кот. Обычный кот, рыжий, с белыми пятнами, со свалявшейся длинной шерстью, измазанной в чем-то, весьма похожем на масло из той самой злополучной масленки. У кота было несчастное и подавленное выражение морды, но не это заставило меня замереть в шоке. Удивление вызвал способ перемещения животного — шло оно на задних лапах, волоча за собой подмышкой небольшую трубу, которую кот удерживал за счет того, что крепко сжимал передние лапы на груди. Животное взглянуло на меня полными скорби глазами, остановившись на секунду, а затем, горестно вздохнув, продолжило путь.