со Сталью.
Не могу — опять не могу — сказать, с какой точки на броне «Шестерке» я видел полигон. И вообще, можно ли назвать это «зрением» — но в ретроспективе я помню это именно как будто я смотрел. И одновременно… абсолютно контролировал машину? Нет, не совсем. Я… Может, эти ощущения можно сравнить с тем, что ощущает хороший игрок в какой-нибудь танковый симулятор? Он ведь тоже не чувствует кнопки под пальцами и не думает, куда нажать, происходящее на экране словно продолжает его мысли и волю. А прицел, нарисованный поверх виртуальной реальности позволяет абсолютно точно знать, куда полетит снаряд. Без всяких пристрелочных, поправок склонения орудия на дальность и все такое прочее. Я вот тоже знал.
Не знаю, что случилось бы с обычным танком, если бы его вот так тоже «приласкали» крупным калибром. Но Сталь не потеряла ход и не сошла с траектории, защищая меня. И даже успела развернуть на врага башню. Который по-прежнему преспокойно стоял на месте… и как раз доворачивал свое оружие, чтобы сделать новый выстрел! Тороз!!!
Попасть в движущийся не по прямой танк на дистанции около километра — целое искусство. Если на борту нет баллистического компьютера, конечно. Упреждение — снаряд летит быстро, но не мгновенно, склонение — еще и по параболе, особенно если бить сверху вниз. Навестись в таких условиях, если в твоем танке нет баллистического компьютера и попасть с первого раза — уметь надо. Тот, кто решил меня убить — умел, и очень хорошо. Но любое мастерство имеет предел. Предугадать мой маневр он все же не смог.
Издалека и днем выстрел из танковой пушки выглядит не так уж эпично — язык пламени вырывается, но нужна камера с высокой частотой съемки, чтобы потом, на замедленном воспроизведении увидеть что-то кроме короткой желто-красной вспышки. И звук — всего лишь громкий хлопок. Склон впереди меня изверг фонтан земли и бетонных осколков в облаке черно-серой пыли. Тоже ничего впечатляющего… потому что, как почти сразу же дошло до меня, тип боеприпаса был другой. Какая-то разновидность бронебойного, но не подкалиберный — от того эффект попадания «в молоко» получился бы еще меньше.
«В случае промаха отследить попадание фугасом и взять поправку проще,» — мысль была моей… и, одновременно не совсем. Я вдруг понял, что знаю, что будет дальше. Не потому, что вдруг получил откровение свыша, а… потому что с полсотни раз попадал в такую ситуацию? А, понятно. Контузия открыла мне доступ к памяти моей Стали — не ко всей, понятно, только той, что запечатлел металл. Коллективной памяти тех экипажей, что сражались на теперь моей «Шестерке» раньше. И неплохо сражались, хочу сказать!