Я все же замахнулся — хотел бы я посмотреть на психолога, который меня тут, в землях Хель достанет! — как вдруг понял, что действительно могу уничтожить этот кусок чужой памяти навсегда. Просто волевым решением, не обязательно кидаться куда-то. И даже всю комнату целиком. Хотя нет, не памяти… Души? Отпечатка души? Смогу стереть случайно разбуженные тени погибшего экипажа. Но если этого не сделаю, вполне возможно, тени смогут вернуть себе что-то еще. Не только характеры, но и желания, может, даже волю? Так вот, значит, как появляются бродяги.
Первым импульсивным порывом было желание вымести нафиг весь мусор из моей Стали. Взрастить из орудия Хель личность специально под себя самому — это совсем не то же самое, что дать таящимся в металле осколкам чужих душ сложиться во что-то свое, самостоятельное! Этак и танк потерять недолго — живой пилот ему просто перестанет быть нужен. Да и зачем защищать кого-то другого — если экипаж вот он, навсегда впечатался в саму суть артефакта на гусеницах.
Я сдержался. Еще несколько дней назад, до гонок, я вычистил бы любые ростки чужой индивидуальности в МОЕЙ машине. Однако, словив контузию, я смог ненадолго пропустить через себя не только заемные умения, но и мысли и чувства командира, наводчика и мехвода. Людей, решивших во чтобы то ни стало выжить. Людей, не потерявших волю даже попав в водоворот пространственного удара. Людей, несправедливо и незаслуженно погибших, как и миллионы, миллиарды других. Но конкретно этим троим я мог дать шанс.
Тем более, я ведь сам так хотел попасть в нормальный, развитый мир, вроде потерянного — а там Сталь мне точно будет не нужна. Наоборот, обладание таким танком там будет серьезным минусом: обывателям ведь военная техника не положена. Конечно, никто не гарантирует, что я смогу получить хотя бы шанс туда попасть… Именно потому будет справедливо, если я дам возможность экипажу «Шестерки» вернуться, насколько это вообще возможно. Даже помогу, чем смогу. Так будет честно. И будь что будет.
— Вижу, Вик, давешняя битва всколыхнула у тебя интерес к истории нашего погибшего мира?
— Альберт, — я вздрогнул, едва не выронив тяжелый альбом с газетными вклейками. Страницы фолианта были залиты каким-то стабилизирующим составом и поверх заламинированы, только потому вырезки сумели до сих пор сохраниться. — Чем обязан?
— Я тут работаю в соседнем здании, вообще-то — хмыкнул координатор тайного общества без названия. А может, и не координатор, мне он только имя свое и назвал, сообщив, что он помощник профессора, к которому меня отправил с ноутбуком в охапке искатель Генрих. После единственной встречи с профом и его помощниками я общался только с этим кренделем. Не сказать, чтобы часто — еще раз мы виделись через день после анлима, когда он подтвердил, что меня включили в программу поиска прохода в иной мир. — На самом деле мне просто стало лень тащиться к тебе в высотку караванщиков вечером. Тем более, раз уж ты сюда едва ли не каждый день ходишь, даже пропуск себе выправил к информационным хранилищам…