Мы сначала встали вплотную к циклопическому ребру и я даже попытался отколупать себе кусочек на память, пока отправлялся второй кадр. Оказалось нифига не просто! Кость вроде должна была окаменеть или что-то вроде того — но она оставалась чуть упругой. Не когда трогаешь рукой, тут-то как раз было ощущение гладкого камня — а при попытке сколоть кусок ковшом крана-манипулятора! Хорошо у меня еще с того рейда, где я трубы копал для Мари осталась в инструментах циркулярная пила по металлу. Удалось выпилить небольшую пирамидку, выполнив четыре надреза в сходящихся плоскостях — причем на четвертом «вечный» алмазный диск приказал долго жить. Не хотел бы я встретиться с существом, у которого вот такое внутри.
В принципе, нас больше ничего тут не держало: осмотр произведен, опасности не выявлено — хотя, уверен, приближающий караван теперь проведут чуть в стороне. Надо было двигаться дальше.
— Интересно, отчего он умер? — моя супруга тоже впечатлилась свойствами материала «кости» и все вертела в руках выпиленный на память образец, вернувшись на свое место внутри танка.
— Вряд ли мы это по костям узнаем, — я оглянулся, прежде чем закрыть люк, окидывая костяк взглядом… и зацепился за какую-то неправильность. — Лина, погоди. Вон к тому ребру правь, там какие-то повреждения.
Может, куски побольше найдем. Подозреваю в обычно мире такой материал стоит целое состояние. И я, в конце концов, не просто так зовусь «искателем»: лутать ценности — моя теперешняя профессия, вообще-то.
Повреждения «кости», когда мы подъехали ближе, оказались посмертными — кто-то нашел костяк раньше нас и озаботился добычей столь интересного ресурса. И у этого кого-то был при себе нужный инструмент — напилил он порядочно. Но главное — это произошло всего несколько часов назад, песок еще не успел окончательно засыпать опилки. И след. Едва заметный след какой-то машины еще читался на склоне бархана.
Когда говорят о чем-то безвозвратно ушедшем — предлагают поискать следы на воде. Следы на песке могут пережить миллионы лет — но только если у небесного тела нет атмосферы. А вот когда песок омывает воздушный океан — тут надо ловить момент, пока еще есть, что ловить. Авиационная турбина, с безумной скоростью пожирая невосполнимый запас керосина, взамен давала необходимый прирост мощности и крутящего момента, чтобы разогнать шесть десятков тонн металла до сотни с лишним километров в час по песчаному морю. Именно эта поспешность позволила до сих пор не потерять на глазах исчезающий след.
Надо сказать еще, что модернизации, которые Мари уговорила сделать, действительно работали. Мягче стали приземления после отрыва полотна гусениц от гребней дюн, почти полностью ушла продольная раскачка в режиме максимального форсажа, уменьшилось боковое скольжение. Заодно упал расход топлива и стал лучше температурный режим по маслу. Все вместе — еще десять километров в час сверху заложенной с завода сотки.