Не знаю, сколько я сделал челночных ходок туда-сюда. Сбился со счета. В какой-то момент я понял, что глаза режет так, что за выступившими слезами я ничего не увидел бы в смотровую щель и при идеальной погоде. А в наушниках так грохочет статика, что аж уши заложило. Не смог. Сделал все и даже больше — и все в пустую. Кое-как проморгавшись, я убедился, что прошло уже четыре часа. Точно все бесполезно. Надо ждать, когда уляжется стихия — если накрыла блуждающая аномалия, она рано или поздно уйдет дальше.
Выбрав наветренный склон, я остановил «Шестерку» лбом к ветру. Вот и все, теперь меня не занесет. Одна ошибка с выбором места для защиты от непогоды — и дурная, нелепая смерть опытных и бывалых людей. Хотя нет, нельзя так думать. Я найду, даже под слоем песка трал-детектор поможет отыскать металл. Если только я своими метаниями не сбился с курса и не уехал Хель знает куда! Но тут уж ничего поделать я уже не смогу…
Кое-как умывшись, я сомкнул веки: глаза натурально жгло… И судорожно распахнул их, услышав:
— …Жига…зовись…рием.
— Здесь! Я здесь! — я сначала нажал на тангенту гарнитуры, включая передатчик, и только потом понял, что сквозь триплекс проникает розоватый утренний свет. Часы подтвердили: прошло еще десять часов. Вот это меня отрубило… зато глаза, кажется, прошли.
— …сь это где?…Ай пеленг!
Ну да, система с двумя антенами может работать как очень грубый пеленгатор, тут Генрих прав. Только вот… как же нестерпимо хочется ссать!!! Мочевой пузырь сейчас прям лопнет — после десяти-то часов сна!
Уверен, я поставил новый рекорд по покиданию танка: скинул ремни, отбросил люк, ссыпая с него слой песка, выскочил на крышу башни, одновременно срывая комбинезон — благо длинный витой провод от «ушей» шлема позволил. А-а-а, какое облегчение!!! Наверное, попытайся на меня сейчас напасть представитель мегафауны — струёй бы его нафиг сбил!
— Есть пеленг, Выжига? Двигайся по нему!
— Ответ отрицательный, — я наконец-то смог выдохнуть и осмотреться. — Лучше вы ко мне.
Слева от меня, в каких-то пятидесяти метрах, из склона дюны выступал откопанный ветром корпус корабля. Немаленького, не меньше трех палуб. Кто-то не поленился поставить его на гусеницы от карьерного эксковатора, превратив в титанического размера краулер. А кто-то другой не пожалел чего-то убойного, чтобы испарить его носовую часть. Да, самое главное. Символы уцелевшей части названия на борту еще читались… вернее, читались бы, если бы хоть немного были мне знакомы. Откуда бы этого красавца не занесло сюда, там писали отнюдь не на сурджике, получившимся из смешения царского и респоского алфавита.