— Так, и что тут у нас? На оружие не похоже… На мину — тоже.
Как только заметил. Я принял в руки прямоугольный плоский, сантиметра полтора толщиной… хм, прибор? Знакомая текстура, не спутать.
— На крышке солнечная батарея, — пояснил я искателю, пока тот фокусировал фотоаппарат. Вспышка заставила заиграть зайчики в глазах.
— Да? Ну, тебе видней. В любом случае, там больше ничего нет, — мужчина махнул рукой в сторону опустевшего тайника. — Все, возвращаемся. Тут надо всей командой подъезжать, раскапывать и разбирать на металл с автогенами и кранами. Заодно двигатели достать, эти гиганты нам точно пригодятся. И гусеницы.
Найденный прибор он так у меня и не забрал. Спрыгнув на броню так и простоявшей все это время у среза корпуса краулера Стали, мы сообщили результаты разведки Генриху и Арк отправился заводить и подгонять «Вочвей». Я же в ожидании лидера нашей группы продолжал крутить находку. И нащупал на сплошной поверхности никак визуально не выделяющуюся защелку. И… не стал нажимать. Все-таки чему-то я сегодня научился.
— Честно говоря, ждал чего-то большего от такой находки, — признался Аркарий, когда все танки оказались припаркованы рядом.
— Может статься, в снятых тобой кадрах с образцами надписей ценности куда больше, чем ты думаешь, — хмыкнул его начальник. — Вик, давай, гм, артефакт. Возвращаемся.
Но сделать запрошенное я не успел: прибор совершенно без предупреждение… заиграл. Музыку. И опять мне не удалось показать класс: оглянувшись, я понял, что мои товарищи мало того, что успели каждый спрятаться за ближайшую к нему гусеницу, так еще и наставили пистолеты на источник звука. Аркарий — револьвер с очень коротким дулом, зато чудовищного калибра, а у Генриха в кобуре оказался самозарядный ствол. Ну, раз так, то…
Я протянул руку, снял прибор с надгусеничной полки и утопил пальцем скрытую «дизайнерскую» защелку. И раскрыл устройство как книжку. Ноутбук, кто бы сомневался. Бывший владелец когда-то не дослушал трек и спрятал машинку в режиме сна в тайник, или что-то вроде того. Аккум разрядился до нуля, но дневного света хватило, чтобы солнечные батареи «оживили» устройство.
Операционная система знакомой не показалась, чужой алфавит не вызывал узнавания даже на уровне отдельных букв, но программу проигрывателя в оконном интерфейсе не узнать было невозможно. Я ткнул пальцем в «стоп», экран оказался сенсорным, музыка стихла.
— Вик, я правильно понял, ты знаешь, что это? — напряженно спросил у меня из-за спины Генрих.
— Компьютер, — я запнулся, потому что произнес слово на русском. В подаренном Сталью багаже лингвистических знаний синоним, очевидно, отсутствовал. — Электронная вычислительная машина, я хотел сказать.