— Сколько у вас в наличии экипажей? — спросил меня член Военного совета.
— Всего 246 экипажей.
Хрущев записал эту цифру в блокнот.
— Колесных машин, — продолжал я, — корпус имеет 1940 единиц, орудий 36, минометов — 46, зенитно-пулеметных установок — 8, пулеметов — 788. Некоторая часть артиллерийских орудий на тракторной тяге отстала в пути из-за большого несоответствия скоростей с танками и автомашинами. Приняты меры к их подтягиванию.
Выслушав мой доклад, Хрущев сказал:
— На основании директивы Ставки Военный совет фронта принял решение укомплектовать 12-ю танковую дивизию материальной частью и вывести ее из состава 8-го мехкорпуса. 7-ю моторизованную дивизию передать в состав 26-й армии, а управление корпуса развернуть в управление 38-й армии.
Штаб корпуса быстро подготовил перечень работ по укомплектованию дивизий, и его отделения приступили к выполнению запланированного. Работа снабженческих органов была исключительно четкой. Буквально за каких-то семь дней в Нежин по железной дороге доставили до 250 средних и тяжелых танков Т-34 и КВ.
Член Военного совета фронта находился в корпусе пять дней. Подбор и расстановка кадров требовали пристального внимания, и он держал эти вопросы под контролем. На должность командира 12-й танковой дивизии был назначен бывший начальник штаба 8-го мехкорпуса полковник Ф. Г. Катков.
Убедившись, что доукомплектование соединений идет успешно, Н. С. Хрущев уехал в штаб фронта.
Получив танки и оставшуюся от 8-го механизированного корпуса артиллерию, 12-я танковая дивизия направилась в резерв фронта. Выступила на фронт и 7-я моторизованная дивизия. Она вошла в состав 26-й армии.
12 июля 1941 года Ставка Верховного Командования утвердила меня в должности командующего 38-й армией.
Штаб 8-го мехкорпуса продолжал оставаться в Нежине, получая пополнение на доукомплектование управления 38-й армии.
В те дни произошло еще одно запомнившееся на всю жизнь событие: однажды на пороге моего кабинета появился… бригадный комиссар Н. К. Попель.
— Дружище! — воскликнул я и бросился навстречу.
Мы долго тискали друг друга в объятиях.
Узнав, что Попель назначен членом Военного совета 38-й армии, я снова обнял его. Ночью мы не ложились спать: впечатлений было так много, что и к утру мы не рассказали друг другу всего пережитого. И вот что я узнал о судьбе подвижной группы.
Получив приказ от члена Военного совета Юго-Западного фронта корпусного комиссара Н. Н. Вашугина возглавить подвижную группу, Попель повел ее на предельно возможной скорости. В пути танкисты с ходу разгромили части 11-й танковой дивизии противника, вышли в район Дубно, Смордва, Пелча, заняли круговую оборону и стали ждать подхода главных сил корпуса. Несколько суток, находясь в полной изоляции, бойцы героически сражались с превосходящими силами противника, наносили врагу жестокие удары, но и сами несли тяжелые потери в людях и технике. Боеприпасы и горюче-смазочные материалы подходили к концу, пополнения ждать было неоткуда. Связь со штабом корпуса и штабом фронта прервалась, а враг, подтянув свежие силы, все плотнее сжимал кольцо окружения. Встал вопрос: что делать дальше? После долгих обсуждений был принят план: с наступлением темноты силами вспомогательной группы ударить в южном направлении, прорвать окружение и вывести раненых, больных и тылы всех частей подвижной группы, главными же силами — 34-й танковой дивизии и танкового полка Волкова из состава 12-й танковой дивизии — атаковать сосредоточенную в лесах западнее Дубно основную группу танков 16-й немецкой дивизии и нанести ей максимальные потери.