для станичного атамана. Нарезав станичный юрт, грамотеи отбыли домой.
Станица Прихопёрская круглый год была чистой: в ней не было весенней и осенней грязюки, как в станицах, стоящих на чернозёме. Не было летних резучих песков. А что ещё надо человеку? Прекрасная вода, рыбные и охотничьи угодья с водяной и сухопутной живностью, плодородные земли, лес, луг. Живи, казак, трудись, не ленись и радуйся жизни. И жили, и трудились, и не ленились, и жизни радовались. А сколько было детворы! Особым уважением пользовались семьи, в которых было десять и более детей. Детей казаки считали Божьим даром. Если же у мужа и жены детей не было, их сторонились, считали наказанными Богом. Они, бедолаги, и в местной церкви заказывали молебны, и по монастырям ездили, молились, просили у Бога детей. Многим удавалось вымолить. Кому же не удавалось, те искали, брали чужих детей на воспитание.
Шесть улиц, и каждая в два порядка, со временем отгрохали казаки Прихопёрской станицы. Между третьей и четвёртой улицами поставили церковь деревянную, красивую и вместительную. Каждая казачка умела прививать деревья. Станица утопала в садах и виноградниках.
Находясь в составе Хопёрского округа, станица Прихопёрская тяготела к Донским станицам: Вешенской, Еланской, Усть-Хопёрской, Усть-Медведецкой, а поэтому в разбое Игната Некраса, когда тот пограбил корабли Петра I, идущие из-под Борисоглебска под Азов, её казаки не участвовали и репрессиям царских войск не подвергались. Когда в 1778 году Игнат Некрас уводил с Хопра сорок тысяч казаков, спасая их от царской немилости и спасаясь сам, не было у него тогда ни одного прихопёрца.
Станица жила мирной трудовой жизнью. Урожаи были приличными, скота водили много. Уткам и гусям не знали счёта. Почти в каждом дворе были закопаны бочки с вином. Богато жили казаки Прихопёрской станицы. Со времени её образования не было в ней ни мора людей, ни скотомора, ни пожара, тогда как Зотовская, например, выгорала до двора несколько раз.
Столетние старики говорили: «Долго живём хорошо, надо ждать беду».
Беда пришла во второй половине восемнадцатого века. Однажды во время таяния снега пошёл дождь нескончаемым потоком и лил восемь дней. Вода на лугу поднялась на шесть саженей, против одной в обычные годы. Казалось, что Хопёр всю свою силу направил на станицу Прихопёрскую. Вода слизала четыре улицы с домами, надворными постройками, садами. Не пощадил Хопёр и церковь. Люди успели с нижних четырёх улиц угнать скот и унесли всё, что можно было унести в две верхние улицы.
Казаки, вернувшиеся с сева, увидели, что Хопёр не течёт, а через версту вообще Хопра нету. Там, где был Хопёр со своей бездонной Тимохиной ямой, вырос бугор длиной пять-шесть вёрст и шириной с версту. Казаки решили, что станица Прихопёрская вся легла в Тимохину Яму. Через несколько лет вокруг этого бугра образовалась мочага и вырос камыш в три человеческих роста, а бугор стал давать невиданные доселе урожаи сена.