— Да, они в сундуке лежат, — отозвалась Катя, — расхода на них нету.
— Я подговорил двух казаков пойти за остальными лошадьми. Прибегаем, кони рвутся. Я отвязал себе гнедого. Напоили, дали овса, по кусочку сахара. Так я оказался у Буденного, а Костю нигде не встречал. Я думаю, он остался в России. Дорог много, по которым он может пойти. Он мог уйти к Буденному, мог уйти на Кавказ к чеченцам пасти овец, скот.
На следующий день, после отъезда Михаила Долгова из полка, Гаврила Сеимов, оставшийся за него, Степура, Прошин и Петухов, не спрашивая разрешения у командира полка, перевели свои эскадроны восточнее станционного посёлка версты на три. На требование комполка вернуться на прежние позиции ответили отказом. Не подчинились, заявив, что если поляки нас не атакуют в течение трёх дней, то они кладут головы на дровосеку. Комполка доложил Будённому. Будённый, вызвал Степуру с Прошиным. Выслушав их объяснения, наказывать не стал, а наметил к демобилизации. С Будённым говорил Степура, Прошин молчал.
— Последнее время, Семён Михайлович, у нас преступление за преступлением. Выход из окружения совсем не был организован. Послали людей с шашками на пушки и пулемёты. И если бы этот самый бывший белогвардеец, но честный человек, Долгов не спас положение, не было бы у нас четвёртой дивизии, а уж первого полка подавно. И никто за это пока не ответил. Один наш полк ушёл к полякам. Это что-то значит.
К моменту демобилизации Степуры и Прошина, из полевого госпиталя явился Красненький и как первый свидетель того события тоже пошёл под демобилизацию.
Утром, когда Михаил с женой лежали в постели и Михаил ещё дремал, Катя спросила:
— Миша, а почему ты о братьях ничего не говоришь?
— Их нету. Я их похоронил, — сказал Михаил и осёкся.
Катя, испугавшись услышанного, села, обхватив колени.
Тихо плакала. Ей было жаль Василия и Тимофея, красивых и умных Долговых. Ей было жаль четырёх девочек, заботы о которых легли на её плечи. Девочки будут жить с ней, подчиняться ей, уважать её, но будут знать, что она им не мать, а тётка. Ей было жаль себя. Сумеет ли она вынести эту ношу? Хватит и ей двадцати четырёх часов в сутках, чтобы сработать всю работу, которая свалится на неё? Помолчав немного, Михаил сказал:
— Катя, давай помянем братьев и снох.
— Давай, я не возражаю. Но как?
— У нас зерна много. Размелем и развезём по дворам по ведру или по два на едока.
— Хорошо, Миша.
Утром Михаил сходил к ветрячнику, а с обеда они уже мололи тремя ветряками зерно. Слух о том, что Михаил Долгов будет развозить по дворам муку, смолотую из запасов зерна своих умерших снох, разнёсся по станице. На следующее утро, когда к ветрякам подошли две воловьих и две конных подводы развозить муку, у амбаров Михаила встретили семь женщин, которые пришли узнать правда ли это.