В излучине Дона

Кто-то сильно и настойчиво трясет меня за плечо.

— А? Что? — с трудом подымаю я веки.

В комнате, служившей раньше общежитием для рабочих совхоза, под колпаком из пожелтевшего обрывка газеты тускло светится миниатюрная лампочка от автомобильной фары. Над щербатой поверхностью дощатого стола склонился начальник штаба бригады. Чуть наискосок в полутьме фигура незнакомого офицера. Подполковник Грудзинский кивает в его сторону головой:

— К вам, товарищ командир, от комкора.

В теле свинцовая тяжесть. Чтобы избавиться от нее. набираю в легкие побольше воздуха, шумно выдыхаю, рывком спускаю ноги с жесткого топчана и сажусь. От резкого движения к лицу приливает кровь, перед глазами качаются и ползут куда-то вверх стены, пол. На несколько секунд плотно смыкаю веки. Когда головокружение проходит, спрашиваю:

— Что у вас?

Привычным движением офицер раскрывает полевую сумку и протягивает конверт.

— Лично вам. Совершенно секретно.

Сломав сургучные печати, достаю плотный лист бумаги. Это приказ. Он предельно краток, всего несколько строк. А смысл такой: сегодня, то есть в ночь на 24 июля 1942 года, бригаде подняться по боевой тревоге и выступить по маршруту — Разгуляевка — Гумрак — Воропоново — Карповская — Черкасово.

— Карту района!

Грудзинский уже разложил ее на столе. На круглом лице Витольда Викентьевича застыло суровое выражение. Причиной тому срезанный горячим осколком кончик носа.

Я пододвигаю карту к себе, быстро пробегаю глазами маршрут. Мы в двух километрах северо-западнее Сталинградского тракторного завода. Конечный пункт — Черкасове — в семидесяти километрах, под Калачом. Разгуляевка, Гумрак и Воропоново раскинулись на севере и западе от Сталинграда. Стало быть, город придется обходить. А почему?

Я вопросительно смотрю на начальника штаба. Он пожимает плечами:

— Может, комкор не хочет беспокоить сон сталинградцев?

— Возможно, возможно, — соглашаюсь я.

— Случись что серьезное, нас бы двинули напрямик, — раздумчиво продолжает Грудзинский. — По всей вероятности, затевается корпусное учение.

Его предположение не лишено оснований. Наш 28-й танковый корпус начал формироваться лишь две недели назад. Командир корпуса полковник Г. С. Родин усиленно занимался сколачиванием бригад. Как раз накануне он провел командно-штабное занятие. И не было ничего удивительного, если на сегодня назначен неожиданный выход в поле и далекий марш. «Что ж, неплохо и вполне логично», — мысленно одобряю я комкора, хотя приказ нарушил наши планы. С утра мы намеревались провести полевое бригадное учение.