Асланов трогает меня за рукав:
— Смотрите, тридцатьчетверка идет.
Это та, что осталась на южном скате высоты. Она спускается со склона и останавливается рядом с наблюдательным пунктом. Через передний люк вылезает Грахов. Оказывается, он привел машину.
К танку спешат санитары. С задней площадки осторожно спускается механик-водитель. Руки его окровавлены. Ранен командир лейтенант Берегейко и весь экипаж. В борту танка виднеется пробоина.
Голова у Берегейко наспех обмотана бинтом, через который просочилась кровь. Видно, ему тяжело, но он старается держаться бодро.
— Что случилось на той стороне, лейтенант? Почему вернулись? — спрашиваю у него.
— Неувязка получилась, товарищ полковник. Нарвались на минное поле. Разведку провести не удалось, место открытое, как на ладони. Ну, а обходить поле — значит подставлять под огонь свои бока. Вот командир и решил вернуться, чтобы потом атаковать несколько левее.
— Противотанковые средства противника удалось установить?
— По нас вели огонь до двадцати закопанных танков, до двух десятков орудий.
Голос лейтенанта слабеет, лицо приобретает матово-белый оттенок. Берегейко бессильно опускается на землю.
— Скорее в медпункт! — приказываю я.
Снова налетает авиация. За высотой поднимается синевато-пепельная дымка.
Меня вызывают к телефону. Это Иван Акимович Сух. Он докладывает, что достиг северного склона высоты, но дальше продвинуться не может и несет большие потери от артиллерии и авиации противника.
— Окапывайтесь! — приказываю я.
А бомбы пашут и пашут землю. Остервенело заливаются пулеметы, и противно крякают мины.
Но вот в небе появляется шестерка советских истребителей, и сразу веселее, как мне кажется, заработали наши зенитные пушки и пулеметы. Удар наших оказался внезапным, и после первой атаки один за другим, густо дымя, вываливаются из строя три «юнкерса». Сверху на наших ястребков бросаются «мессеры». В воздухе возникает вертикальная карусель. Ничего в ней не разберешь, даже в бинокль.
«Юнкерсы», ломая строй, спешат на запад. За ними, огрызаясь, следуют «мессеры».
Пока советские самолеты барражируют, воздушного противника не видно. Но едва они улетают, как над полем боя снова нависают «юнкерсы». И снова натужно стонет земля…
Бой утихает только к исходу дня.
Штаб подытоживает первые сведения. Они малоутешительны. Липо-Логовский остался у противника. Мотострелково-пулеметный батальон зацепился лишь за северный склон высоты 169.8. К танкам, вырвавшимся на километр дальше, из-за сильного огня продвинуться не удалось. Оставаться там танкам без пехоты бессмысленно, и я приказываю отвести машины за позиции стрелков.