Получив разрешение, капитан уходит. Я вижу в окно, как он размашисто шагает вдоль улицы.
— Дельный командир, — замечает Николаев. — Не ошиблись в нем.
Мне вдруг вспоминается тихий майский вечер в Тамани. Настроение было отвратительное. После крымских боев в бригаде сохранилась лишь треть личного состава. А техника почти вся на той стороне Керченского пролива осталась лежать грудами исковерканного металла.
Я тогда только что принял бригаду и знакомился с людьми. В комнату, тускло освещенную керосиновой лампой, по очереди входили командиры. Пятым появился высокий, статный, широкий в плечах мужчина с красивым мужественным лицом.
— Капитан Грабовецкий, — представился он.
— Помощник начальника штаба по разведке?
— Так точно… Но у меня… — капитан запнулся. — Прошу из штаба перевести в батальон.
— Товарищ полковник, — вмешался в разговор моложавый на вид майор, временно исполнявший обязанности начальника штаба бригады, — Грабовецкий и раньше об этом ходатайствовал, но прежний командир не хотел его отпускать.
— А в чем дело, капитан? — заинтересовался я. — Обидели вас или работа в штабе не нравится?
Уловив в моих словах расположение, — а Грабовецкий сразу произвел на меня благоприятное впечатление — капитан заговорил быстро и горячо.
Война застала его в погранотряде на юге страны. Он сразу попросился в действующую армию. Не отпустили. Лишь четыре месяца назад попал на фронт. Но и то «неудачно» — определили его в штаб армии топографом.
— Сами понимаете, товарищ полковник, что это за фронт. Опять подаю рапорт. Переводят в бригаду, и снова в штаб.
— Вы работали на командной должности?
— А как же! До войны командовал взводом. Без малого год.
— Мда-а, практика у вас небогата.
— Небольшая, конечно, — упавшим голосом ответил капитан и вздохнул.
И тут его выручил майор. Он рассказал, что во время боев в Крыму Грабовецкому не раз случалось подменять выбывших из строя командиров танковых рот. А однажды он неделю замещал командира батальона.
— Прежний комбриг все больше склонялся к мысли перевести Грабовецкого в подразделение, — закончил майор. — И комиссар Николаев, помнится, соглашался.
Я вопросительно посмотрел на Мирона Захаровича. Тот утвердительно кивнул головой.
Из разговоров я уже и сам пришел к выводу, что в принципе Грабовецкий подходит на роль командира.
— Хорошо, капитан. Пока принимайте роту.
— Есть! — радостно воскликнул Грабовецкий.
Дела в роте шли отлично, и недели через две я назначил Грабовецкого заместителем командира батальона. Потом, уже окончательно уверовав в способности капитана, ходатайствовал о назначении его командиром батальона.