— Да угомонись ты. — Изотов с силой дернул задержанного за плечо. — Дмитрий Романович, через двадцать минут будем в управлении, там со всем разберемся.
Первый удар, локтем в лицо, Лунин нанес почти случайно, во всяком случае, желание ударить Изотова, ударить со всей силы, так, чтобы причинить боль и заставить замолчать, если уж не навсегда, то надолго, появилось у Ильи секундой позже. Желание это было столь сильным, что противостоять ему не было никакой возможности. Полковник, весивший на сорок килограммов меньше Лунина, тоже не смог противостоять, пусть и неловким, но все же сокрушительным ударам. Уже после третьего из них он перестал защищаться, а после четвертого, врезавшись головой в стойку двери, окончательно затих.
— Ты что творишь, Илюшенька. — Крутанув руль, Хованский прижал «лендкрузер» к обочине и до упора выжал педаль тормоза. — Тебя же посадят.
Останавливая автомобиль, Дмитрий Романович проклял себя за то, что не последовал совету Локоткова и оставил наградной ПМ дома. Все еще не теряя надежды помочь Изотову, он сунулся в проем между спинками передних сидений и почти уткнулся лицом в дуло пистолета несчастного полковника, которым уже успел завладеть Лунин.
— Дмитрий Романович, — Илья попытался изобразить на лице улыбку, но не был уверен, что это у него получилось, — вы очень кстати. Будьте добры, пошарьте у него в карманах, а то я не знаю, где ключи от наручников.
Три минуты спустя ситуация в салоне мчащегося по трассе белоснежного с тонированными стеклами «лендкрузера» выглядела следующим образом: Дмитрий Романович, перебравшийся из водительского кресла в пассажирское, сидел, отвернувшись от Лунина, и пытался левой рукой что-то просунуть между спинкой кресла и обшивкой автомобиля, пришедший же в себя, но окончательно потерявший надежду на благополучное развитие событий Изотов пытался это «что-то» забрать вытянутой вперед правой рукой. Сидевший за рулем Лунин не обращал на их манипуляции никакого внимания, поскольку знал точно — никто ничто никому не передавал. Левое запястье генерала Хованского было надежно окольцовано полоской серой стали, от которой короткая, всего в три звена, цепь тянулась ко второму кольцу, еще туже затянутому на правой руке полковника Изотова.
— Два в одном, — пробормотал Илья, выбрасывая ключ от наручников в окно и тем самым лишая своих попутчиков даже теоретической надежды на освобождение.
— Что ж ты творишь, Лунин, — с горечью пробормотал Дмитрий Романович, уткнувшись лбом в стекло боковой двери, — что ж ты, говнюк, делаешь?