— А потом, ой, как интересно, выясняется, что наша дамба рухнула не сама. Оказывается, появилась некая дама, прекрасная во всех отношениях, которая решила, что хватит, порезвились рыбки в пруду, и будет. Настало время другим свое море строить. Только вот собственной воды маловато оказалось, что ж, придется у других ее отобрать.
Лунин хотел было возразить, что Игорь Владимирович Фильченко вряд ли годился на роль карася, которого можно было с легкостью перекидывать из одного водоема в другой, но набитый рот не позволял ему сформулировать свои мысли достаточно отчетливо, так что, сделав большой глоток коньяка, Илья лишь задумчиво выдохнул:
— Да уж.
— Да уж, — печальным эхом отозвалась Наташа.
Некоторое время, которого Лунину вполне хватило, чтобы проглотить непонятным образом оказавшиеся у него во рту продукты, Наташа сидела молча, уставившись в противоположную стену. Когда она заговорила вновь, голос ее зазвучал уже не так взволнованно.
— Вы, конечно, скажете, что с тех пор прошло двенадцать лет, что пора уже наконец успокоиться и жить своей жизнью. Так все говорят, даже мама. Но ведь за эти двенадцать лет ничего не изменилось.
— Так разве бывает? — как можно мягче спросил Лунин.
— Во всяком случае, к лучшему, — не глядя на него, отозвалась Наташа. — Понятно, что я уже взрослая девочка, у меня есть Андрей, у нас все замечательно, но каждый раз, когда я приезжаю к маме и вижу у нее везде, в каждой комнате, портреты отца, я чувствую себя как в тот день, когда дамба рухнула и наше море любви превратилось в обычную лужу грязи.
Наташа повернулась к Лунину и, неожиданного для него, громко, глядя прямо ему в глаза, отчеканила:
— В такие дни мне хочется убить эту стерву.
— Ваша мама, она тоже живет в Петербурге? — на всякий случай уточнил Илья.
— Да, и бываю я у нее каждые выходные. — Наташа с вызовом посмотрела на Лунина, давая понять, что не жалеет ни об одном сказанном ею слове.
— Достаточно часто, — пробормотал Илья, думая о том, что, вполне возможно, Наташа несколько преувеличивает живущую в ней жажду мести, во всяком случае, Яна, в отличие от Игоря Владимировича, была жива, вполне здорова и даже, на его взгляд, выглядела просто изумительно. — Скажите, а могли у кого-то из остальных, находящихся сейчас в усадьбе, быть подобные сильные чувства, только не к Яне, а к вашему отцу?
— Не знаю. — Наташа немного помедлила, перед тем как ответить: — Может быть, не все здесь пылали к нему любовью, но чтобы ненавидеть, нет, такого точно не было.
— И тем не менее он убит, — вздохнул Лунин, разглядывая остающиеся на тарелке бутерброды, которые казались ему один аппетитнее другого. — Значит, вы не можете предположить, кто мог бы совершить это преступление?