Переходя к описанию самых захватывающих событий, необходимо пояснить: за зоной велось круглосуточное наблюдение с двух точек; один наблюдательный пост мы смастерили на вершинах сросшихся осин, там всегда находилось два человека, смена каждые четыре часа; второй — находился километрах в семи на скале, там постоянно жили несколько человек, это был как бы второй лагерь, из которого легко было наблюдать сразу за всем небосклоном над зоной. Так как видений каждую ночь бывает много — и лучи, и «тарелки», и шары, то все это записывается в журнал наблюдений, при этом время указывается точное. Затем сравниваются записи всех членов экспедиции, и обнаруживаются взаимосвязанные явления.
КОНТАКТЫ
Началась первая ночь нашего пребывания в зоне. После двухчасового брожения по аномальным местам и, как позже выяснилось, бесперспективных фотосъемок, во время которых нам повырубали аппаратуру до утра, мы насколько смогли удобно расселись на бревнах вокруг костра. За вкусным, заваренным на лесных травах чаем было приятно слушать загадочные истории, выдвигаемые предположения.
Мне очень запомнилась одна притча, сочиненная в Афганистане советским майором. Суть в двух словах: Земля — это штрафной батальон, совместно построенный высокоразвитыми цивилизациями, и все мы, земляне, — представители различных миров, сосланные сюда за серьезные преступления; конечно, там у нас был иной облик, иная органическая или энергетическая структура, которую перевоплощают перед выселением, а здесь некую вечную субстанцию или душу вгоняют в биомассу; если истинное «Я» очистилось, исправилось— тебя забирают обратно, если нет — то срок заключения продолжается; смерть биомассы не означает освобождения, вас вселят в новое физическое тело; время от времени нам присылают воспитателей, по-нашему — святых, но мы упорно не перевоспитываемся…
Чай быстро выпили, хотелось еще, и я взял ведро и спустился к реке. Фонарь я не прихватил и в полной темноте начал черпать ковшом воду, заботясь лишь о том, как сделать это наиболее аккуратно, чтобы не замутить мелководье и не набрать песка. Это я уточняю для того, чтобы подчеркнуты ни о чем другом не думал а эту минуту. Но что-то заставило меня посмотреть вверх по течению; картина, увиденная мною, была следующая: серая лента реки, зажатая скалами высоких деревьев, черных з ночи, сливалась с более светлым фоном звездного неба, и в этом каньоне, в верхней его части, самым черным пятном была «шляпа». НЛО в виде самой настоящей шляпы с ровными, не заломленными полями. Через секунд пять объект исчез, как мне показалось, сначала превратившись в точку. Возвратившись к костру, рассказывать об увиденном никому не стал, решив, что мне все это померещилось. Вода в ведре еще не закипела, а я уже почувствовал странное воздействие — меня как будто оглушили или отключили волю, Я вновь спустился к реке и пошел вдоль берега в ту сторону, где видел тарелку, при этом отчетливо сознавал, что выполняю чью-то команду, иду на чей-то зов. Пройдя метров двадцать, я уже знал совершенно точно, как мне показалось тогда, что зов исходит из-за бугра, до которого оставалось метров девяносто. (Утром выяснилось, что это — поваленное дерево, абсолютно здоровое, со свежей листвой; вокруг стояли деревья со «спиленными» верхушками. Впечатление такое, как будто округлое тело метров пяти в диаметре зависало над этим местом, породив какую-то силу. Самое интересное то, что дерево было повалено в день нашего прихода, так как два члена экспедиции, прибывшие на сутки раньше остальных, видели его еще растущим, а точнее — не видели завала, который образовало упавшее дерево, перекрыв узкий перешеек между водой и труднопроходимым лесом. И еще оказалось утром, что до дерева всего тридцать метров.) Справа — вода, слева, шагах в пяти — стена из кустов и деревьев. Оттуда чувствуется сверлящий взгляд и слышатся шаги параллельно мне идущего невидимого существа. Я останавливаюсь — шаги затихают. Страха совсем нет, но на душе тревожно, ощущается тяжесть в голове, порой даже боль в висках, и тело то здесь, то там покалывает, словно тончайшие иголки обжигают электрическим током кожу, особенно много таких иголок впивается в подушечки пальцев рук. Чувство самосохранения пробуждает волю — я спешу к костру. Попив чая, я опять иду на зов. И опять не хватает смелости дойти до бугра…