— Моя дуэнья… здесь. Просто минуту назад я отослала ее с поручением. Вероятно, она уже вернулась и ждет меня у экипажа. Моя опекунша поставлена в известность… она знает, куда я направилась сегодня вечером, и одобрила мой выбор. Это не зрелище для черни, ваше величество, это состязание поэтов, — Янина выпрямилась теперь так, что затылок ее коснулся бархатной стенки кареты. — Теперь примите мои извинения за… столь неудачное стечение обстоятельств.
Король молча смотрел на нее.
В свои сорок лет он был почти лыс. Морщины на лбу сошлись тюремной решеткой: две вдоль, три поперек. Глаза, очень темные, казались подведенными тушью, хотя никакой туши не было. Под тяжелейшим темным взглядом Янина внутренне заскулила.
Прошла еще минута.
Король приподнялся, отдернул занавеску на приоткрытой двери и крикнул гвардейцу:
— Найди ее экипаж и служанку. Пригони в гостиницу.
Снаружи убралась подножка и закрылась дверь. Почти сразу карета тронулась с места — очень мягко, на мягчайших рессорах.
Куда мы едем?
Янина плотно сжала губы. Оставалась еще возможность, что это не король, а разбойник в королевском обличье. Непонятно, почему разбойнику подчиняется гвардия, но допустим…
— Янина из Устока, — сказал король с непонятным выражением. — Любительница поэзии. Кто выиграл?
— С позволения вашего величества, — Янина чувствовала, как цепенеет от напряжения спина, — поэт Агат.
— У меня для вас новость, сударыня Янина. Вас выбрали невестой принцу.
Он сказал это, не меняя тона, скучно глядя в темный угол кареты.
— Да вы что! — вырвалось у нее, и вырвалось нехорошо: грубо, да еще и с ноткой брезгливости. Она пришла в ужас от собственной дерзости. — Я прошу прощения. Я нечаянно, то есть я хотела сказать…
Лицо онемело — отхлынула кровь.
— Выбирайте выражения, милочка, — сказал король, жутко глядя на нее черными неподвижными глазами, и Янина стиснула кулаки, захватив немного шелковой ткани выходного платья.
— Я прошу прощения, — она поняла, что готова даже заплакать.
И решила, что это будет к месту, что король, возможно, сжалится над ее слезами. Но как только Янина об этом подумала — слезы высохли, осталось головокружение и холод.
— Я хотела сказать, что шансы мои сочтены в списке как один к тысяче, род древний, но очень захудалый, дальний, этого не может…
Она осеклась. «Этого не может быть». Не хватало еще, чтобы король приказал отрезать ей язык за хамство: вот это, наверное, вполне возможно.
— Это может быть, — сказал он немного мягче. — Вы будете невестой принца. Потом его женой. Потом — королевой. Матерью наследника. Матерью и женой короля. И перестаньте столь явно сокрушаться по этому поводу!