Осенью 2020 г. Кавказский регион, до этого в течение нескольких лет пребывавший в тени Украины и Ближнего Востока, снова напомнил о себе. На протяжении 44 дней мир пристально следил за армяно-азербайджанским военным противостоянием.
И в академической науке, и в прикладной политологии его принято называть нагорнокарабахским. Но такое определение выглядит неполным и неточным. Действительно, на протяжении многих лет Нагорный Карабах был сердцевиной армяно-азербайджанского конфликта. В сентябре — ноябре 2020 г. многое в отношениях между Ереваном и Баку решалось именно на карабахской земле. Но и в начале 1990-х гг., и в самый канун «осенней войны» Армения и Азербайджан сталкивались не только там. Стороны противостояли друг другу и на нахичеванском, и на товушско-тавузском направлениях. Наиболее масштабная военно-политическая эскалация перед «осенней войной» в июле 2020 г. произошла примерно в 200 км от карабахской линии соприкосновения конфликтующих сторон вдоль армяно-азербайджанской госграницы. После распада СССР этот рубеж не был демаркирован и делимитирован. Как следствие, военное противостояние затрагивало анклавы, которые в советские времена не были частью Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), входили в состав непосредственно Азербайджанской или Армянской ССР. О своем участии в создании непризнанной Нагорно-Карабахской Республики в сентябре 1991 г. также заявили и армянские лидеры Шаумяновского района Азербайджана, также ранее не являвшегося частью оспариваемой автономии. Но менее чем через год власти самопровозглашенного образования утратили свой контроль над ним.
27 сентября 2020 г. с началом нового, самого масштабного после распада СССР военного противостояния между Баку и Ереваном, под ударом оказались армянские и азербайджанские населенные пункты за пределами Нагорного Карабаха. Достаточно вспомнить обстрелы Гянджи, Мингечевира, Вардениса.
Трехстороннее заявление Владимира Путина, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна от 10 ноября 2020 г. остановило «осеннюю войну». Но окончательное решение конфликта договоренности, зафиксированные лидерами России, Азербайджана и Армении, не принесли. И не факт, что сильно его приблизили. Они способствовали радикальному слому старого регионального статус-кво, но на место прежних проблем принесли новые.
Армяно-азербайджанский конфликт, ставший три с небольшим десятилетия назад одним из триггеров распада СССР, был интернационализирован. Сегодня его уже невозможно рассматривать исключительно как противостояние двух бывших союзных республик. И до «осенней войны» на его динамику влияли внешние игроки (та же Турция еще в начале 1990-х гг. стала последовательным союзником Азербайджана и закрыла сухопутную границу с Арменией). Но беспрецедентное военно-политическое вмешательство Анкары в события сентября — ноября 2020 г. резко повысило ее значение в процессах в Закавказье. Геополитическому лидерству Москвы в регионе был брошен решительный вызов. В то же самое время турецкому руководству не удалось произвести радикальную ревизию формата мирного урегулирования путем либо полной заморозки работы Минской группы ОБСЕ, либо ее полного вытеснения из процесса разрешения конфликта. Турции также не удалось стать главным медиатором в переговорах между Азербайджаном и Арменией, эта роль осталась за Россией. Как, впрочем, и монополия на проведение миротворческой операции на карабахской земле. При этом усиление Анкары вызывало опасения не только со стороны России, но и со стороны Ирана. Оно также создало определенные коллизии в ее отношениях с западными союзниками по НАТО (США и Францией, являющимися вместе с Россией сопредседателями Минской группы). Укрепление турецкого и российского влияния в Закавказье представляет серьезный вызов для Вашингтона. И скорее всего, США вместе с союзниками будут пытаться снизить риски от возможного появления различных евразийских коалиций (пускай даже ситуативных) без американского участия.