Первым пришел в себя Григоращенко. Подняв руку, он скомандовал:
– Ша! – И, подойдя к Городецкому, взялся проверять пульс. Горячий поляк в этот момент со всхлипом втянул в себя воздух, показывая, что балтийского матроса просто так не возьмешь. А боцманмат, сидя на корточках, поднял на меня глаза:
– Чем это вы его так?
Пошевелив в воздухе пальцами, показал чем. После чего как ни в чем не бывало продолжил:
– Я очень добрый и мягкий человек. Поэтому сейчас спущу на тормозах выходку зарвавшегося взводного. Прощу лишь потому, что это произошло не в бою, и то, что вы, ни хрена не дослушав, начали орать! – постепенно голос у меня повышался. – Даже на поняв, что к чему, истерику бабскую устроили! Сдохнуть предпочитаете? А воевать кто будет?! Те ухари, которые при приближении дроздовцев из города уже лыжи вострили?! И главное – из-за чего сдохнуть?! Из-за волосни! Григорий Иванович, ответьте мне, а зачем вам вот эта декадентская шевелюра? Мы через четыре дня на немцев пойдем! Баб вокруг не будет. Или ты немца посимпатичней решил соблазнить своей модной прической? Чего глаза вылупил? Действовать мы станем в степях да вдоль железки. Там ростовские шалавы не водятся! Бань там, кстати, тоже нет! И перед кем ты чубом трясти собрался? У меня только один ответ – перед немцами! Потому что даже представлять не хочу, как ты на своих товарищей станешь с интересом посматривать!
Гришка завопил:
– Чур, ты что – с ума сошел? Какие немцы? Какие товарищи? Да вообще…
Я шарахнул по столу кулаком:
– А что мне еще о вас думать? Вы все знали, что нас ожидает в ближайшие дни. Но при этом за свои чубы на командира готовы были наброситься! И я уже боюсь, что не только с целью побить или убить! Извращенцы, мля! Ладно – Михайловский! У них в дворянстве еще и не такие непотребства творились! Но уж от простого люда я подобной пакости не ожидал!
Тут вскочил наш пулеметный вождь:
– Я бы попросил!..
Но был перебит:
– Даже и не проси! Я не по этим делам! – и уже более спокойно добавил: – Вить, вот ты офицер. Хрен с ним, сейчас это пока называется командир. И ты прекрасно понимаешь опасность массового заболевания бойцов во время боевых действий. В чем была причина того, что ты орал вместе со всеми?
Михайловский, одернув гимнастерку, откашлялся, растерянно посмотрел на остальных и (вот что значит опыт), быстро придя в себя, ответил:
– Товарищ командир. Вы сами сказали, что в городе будем еще четыре дня. Нельзя ли баню и стрижку сделать перед отъездом? А то ходить тут оболваненным, словно новобранцам, нам вовсе не с руки…