– Эти могут. Уж очень ловки, собаки, ногами махать…[21]
Тут не выдержал и поручик:
– Вы упустили еще один вариант. Мы можем просто погибнуть за Россию!
Я кивнул:
– Погибнуть – да. Но не за Россию. За очередного «верховного правителя» – легко. За помещиков и фабрикантов, что возле него вьются, в надежде вернуть хоть часть капиталов. За нынешних «союзничков», мечтающих разорвать страну на части и за счет этого обзавестись новыми колониями да протекторатами. Только они все всё равно обломаются. А вас просто закопают. Хотя в нынешней ситуации это достаточно неплохой расклад. Во всяком случае, лежать будете в своей земле, а не на чужбине.
Внимательно слушающий меня полковник пожевал губами и решился задать вопрос:
– Ваше видение нынешней ситуации несколько однобокое, но спорить не стану. Позвольте только спросить, а зачем вы нам все это говорите?
Ответить я не успел, так как внезапно пробудившееся классовое чутье Грини взвыло и послало мощный панический сигнал в черно-белый матросский мозг:
– Э! Э! Товарищ Чур! Действительно, чего ты перед этими офицериками так распинаешься? Они ведь уже сказали, что идут к Деникину против нас воевать! Что тут долго говорить – к стенке беляков и вся недолга! А ты тут антимонии разводишь, будто отпустить их собрался!
– Григорий Иванович. – Трофимов скривился, потому что, когда я произношу его имя-отчество таким тоном, это значит, он накосячил, и сейчас его будут возить мордой по столу. – Никто никого никуда отпускать не собирается. Мы им выбор предоставим – присоединиться к пленным немцам в бане или пойти с нами. Захотят остаться – черт с ними. Фрицы их в любом случае отправят в плен, и оттуда они пакостить не смогут. Захотят пойти вместе с нами немцев бить – ради бога. Просто мы с тобой их поняли несколько по-разному. Ты услышал, что они идут к Деникину. Я услышал, что им идти больше некуда. Учти – они ведь ничего еще не знают о формировании регулярной Красной Армии. Поэтому предполагают, что все звезды сошлись на генерал-лейтенанте, и выбора у них нет. Соображаем дальше – у нас рейд считай только начался, а уже трое «трехсотых» на руках. Конечно, завтра Лапин зажжет на митинге, и к нам захотят присоединиться с десяток местных жителей. Это в основном будут пацаны допризывного возраста, которые винтовки в руках не держали. То есть почти бесполезная обуза. Но отказать мы им не сможем, потому что вопрос политический. А эти двое уж точно стрелять умеют.
Зам вскинулся:
– Ага! И станут стрелять нам в спины!
Я пожал плечами:
– Зачем? Чтобы к немцам перебежать? Так они и сейчас могут с ними остаться, безо всякого риска. Чтобы просто от нас свалить? Ага, а потом пробираться без документов сначала через территории, занятые фрицами, а после и через наши земли. Так это – до первого патруля… Но чтобы внести окончательную ясность, докладываю: в связи с продолжающейся мировой войной, в день, когда наш батальон пошел в рейд, Советское правительство приняло решение о начале переговоров с командующим Добровольческой армией Деникиным Антоном Ивановичем. Цель переговоров – совместные действия против войск Четверного союза.