Вроде порыв был спонтанный, но, гляди, и дров свежих уже притащили, и даже канистра бензина стояла у забора, чтобы, значит, горело веселее. Плюнув со злости и пообещав себе разобраться с Никифоровной, устроившей расправу, я споро раскидал чурки, выбил кол, подпиравший покосившуюся дверь, и, поднатужившись, снял её с петель, потому как открываться она категорически не желала. Отшвырнув тяжёлое полотно в сторону, я заскочил в тёмный дом, матерясь про себя, что забыл фонарик в машине. Зато смарт был под рукой, и в ярком свете вспышки я увидел на полу хрупкую фигурку в лохмотьях одежды, свернувшуюся в позе эмбриона.
На то, чтобы скинуть куртку, ушла всего секунда, а в следующую я уже стоял на коленях перед девушкой, пытаясь закутать её поплотнее. Юля казалось маленькой и несчастной, будто одинокий щенок, выброшенный жестокими хозяевами на улицу. Её трясло от холода, и она лязгала зубами, силясь что-то сказать. Через прорехи в одежде на теле виднелись синяки, видимо, перед тем как попытаться сжечь, толпа неслабо её избила. На голове даже виднелись проплешины от клочков выдранных волос. Стоило мне их увидеть, как ярость накатила вдвое сильнее, мне аж пришлось замереть на секунду, беря себя в руки и успокаиваясь, а счёт к Никифоровне резко вырос.
— В-в-ви-и-т… — зубы замёрзшей девушки громко клацали, она не могла выговорить даже одного слова, но я и не слушал особо.
— Тише, тише, — мне удалось подсунуть куртку под тело Комисаровой, и я плотно упаковывал её, благо размер был подходящим. — Сейчас поедем туда, где тепло. Баньку уже топят. Скоро согреешься, потерпи чуть-чуть.
Так, постоянно приговаривая и успокаивая дрожащую девушку, я и вышел из избы с ней на руках. Батя уже сидел за рулём, развернувшись и подъехав к самым воротам, и, стоило мне положить Юлю на заднее сиденье, а самому запрыгнуть рядом, стартовал, словно заправский гонщик. Оно и понятно, сколько лет он за баранкой. Вёл машину отец гораздо плавнее, так что я даже не пытался качать права, да и не до того сейчас было. Меня гораздо больше беспокоило состояние девушки. Если её били, значит, вполне могут быть и внешние, и внутренние повреждения. Вот я и мучился мыслью, а не стоит ли отвезти её сразу в райцентр, в больницу? А то мало ли что.
Однако я ещё не успел ничего решить, как машина уже затормозила у ворот нашего дома. Посчитав, что в больничку мы всегда можем успеть, всё же открытых ран у девушки не было, а умереть от переохлаждения шансов гораздо больше, я перестал забивать себе голову и выпрыгнул из броневика, доставая завёрнутую в куртку Юлю. Калитка тут же распахнулась. Там стояла Ксюха, махавшая руками и разве что не подпрыгивающая от нетерпения.