Директор делает неопределённое движение плечом.
— Сейчас стало очевидно, что ты не едешь. — отвечает она и сворачивает на другую тему. — После решения комитета КЕМА, твоё присутствие в агентстве нежелательно. Я аннулирую твою командировку. Возвращайся в свою часть, ЮнМи.
Ну, драсти, как говорится! Приехали…
— Вряд ли моё командование пойдёт навстречу такому решению, госпожа БонСу. Думаю, вам придётся приложить немало усилий, чтобы вернуть меня туда, откуда взяли…
Улыбаюсь вежливой улыбкой. Собеседница оценивающе смотрит в ответ.
— Совершенно не сомневаюсь. — соглашается со мною она. — Ты похожа на раскалённый камень.
Это тот, который перекидывают друг другу в руки, дабы не обжечься? Сравнение интересное, но дешёвое.
— Раскалённый золотой самородок. — предлагаю я иное описание своей личности. — Только золотоискатели попадаются все, как один, неопытные. Не понимают, что попало им в руки…
Секунды три сидим, молчим, смотрим с директором друг на друга.
— Скажите, чем мне заниматься в то время, пока вы будете побеждать армейскую бюрократию? — интересуюсь я. — В агентстве появляться запрещено, в часть возвращаться тоже нельзя…
— Почему — нельзя?
— Довольствие. Продукты на меня не выделяются, поскольку по документам я питаюсь в другом месте и на это дело выданы деньги. В столовой просто не станут кормить.
— В корейской армии так мало готовят? — не верит БонСу. — Неужели ничего не остаётся?
— Дело не в том, — остаётся или нет, а в документах. Если по ним ничего не положено, то значит, — не дадут. Это называется «армейский порядок».
— Разве нельзя как-нибудь договориться? — продолжает гнуть свою линию директорша.
— Хотите, — берите и договаривайтесь. У меня воинское звание и боевая награда. Очень надо, — ходить, еду выпрашивать. И сильно сомневаюсь в том, что меня просто так пропустят за ворота. Командир части, узнав о моём возвращении, точно прикажет их заварить!
— Всё настолько плохо? Хуже, чем в агентстве?
— Одинаково. И здесь и там не знают, что со мною делать.
— А что с тобою делать?
— Простую и примитивную вещь — зарабатывать так нужные всем деньги. Но, раз не можете, займусь этим сама. Поэтому, госпожа директор, — отдавайте письменное распоряжение о моих дальнейших действиях, если не хотите видеть меня каждый день. Я подошью его к командировке. Армия — это прежде всего отчётность.
— Да уж… — с неудовольствием произносит БонСу. — Вижу.
(позже. Сеул)
Сижу, пишу свидетельские показания. Рассказываю, как умудрился чуть не лишиться пальцев. Я уже это делал. В полиции. Но полиция у нас что? Правильно! Работать не хочет. Видимо, вспомнив про мою службу, кто-то очень хитрый сообразил, как можно избавить себя от лишних телодвижений. Взял и передал дело в военную полицию. Которая, естественно, вызвала меня для дачи показаний и подписания процедурных бумаг.