— Вроде все живы и относительно здоровы, — отмечает Игорь Семенович, забросив сержанта на заднее сиденье.
— Тогда валим отсюда, — командует капитан. — И чем быстрее, тем лучше. Сначала вы.
ГРУшник передает ключи Мальцеву. Мы несемся к черной "двойке" и быстро рассаживаемся в машине, забросив сумки в багажник.
Через пару десятков секунд к нам присоединяются ГРУшник и наставник со своей сумкой.
За руль прыгает Андрей Иванович, сразу же вставивший и повернувший ключ в замке зажигания. Машина начинает трястись, заводясь.
— Поехали.
«ВАЗ» резко разворачивается и срывается с места, презрительно обдавая милицейский «бобик» клубами дыма. Через минуту мы выезжаем на ночную трассу. Машин мало и наш автомобиль бодро несется к пансионату, оставляя в прошлом связанную Берту и бесчувственные тушки вырубленных ППСников.
29 ноября 1978 года. 17:30. Кремль. Кабинет Андропова
— Юрий Владимирович, товарищ Горбачев пришёл и находится в приемной, — информировал председателя КГБ сухой голос секретарши.
— Хорошо, пусть заходит через три минуты, — также официально ответил Андропов. Глухо клацнула о рычаг, положенная трубка внутреннего телефона. Андропов отошёл от компактного столика с пятью телефонами и большой белой панелью правительственной связи. Задернул золотистые шторки, закрывая от посторонних глаз карту с повешенными на неё флажками, подобрал листы с отсчетом о проделанной работе начальника 5-го управления Бобкова, спрятал их в ящике стола. Подошел к небольшой тумбе с выставленной на ней бюстом Дзержинского, прищурившись, посмотрел на строгое лицо первого председателя ВЧК, и задумчиво почесал подбородок.
От раздумий Юрия Владимировича отвлек деликатный стук в дверь.
— Можно? — в кабинет робко заглянул Горбачев. Юрий Владимирович, будучи опытным аппаратчиком, видел всякое. Но даже он невольно поразился переменам, произошедшим с первым секретарем Ставропольского крайкома.
Энергичное лицо Михаила Сергеевича осунулось и покрылось нездоровой серой бледностью, обычно гордо развернутые плечи поникли, заставив фигуру обреченно ссутулиться. И сам бодрый и сияющий оптимизмом, холеный и уверенный Горбачев в одно мгновение превратился в жалкого, побитого жизнью неудачника.
— Проходи, Миша, присаживайся, — приглашающе махнул рукой Андропов, с сочувствием смотря на подавленного товарища. — У нас с тобой будет долгий и очень интересный разговор.