Я не знаю почему, но я не видел смысла врать ей. Да и потом с такой-то профессией ее еще поди обмани.
– Селекция, – понятливо кивнула наша новая знакомая. – А что будет с теми, кто вам не подойдет?
– Да ничего не будет, – пожал плечами я. – Мы же тут жить не планируем, так что ваша земля вашей и останется. Пусть себе существуют дальше как могут.
– Дальше? – Лиана скривилась. – Боюсь, что дальше у них не будет. Еду добывали Ромул и его люди. Те, кто останется тут, просто умрут от голода. Я не в переносном смысле, я в прямом. Не сразу, конечно, но умрут. У нас не все приспособлены к охоте и собирательству.
– Такие и у нас от того же могут окочуриться, – насмешливо протянул я. – У нас тоже еду за так не раздают. Простите за прямоту и цинизм, но те, кто не хочет ничего делать, пусть даже не из идейных соображений, а в силу того, что их этому не учили, уходят прямиком в лес. Причем в буквальном смысле.
– Композитор не должен разбрасывать навоз, – тихо сказала Лиана.
– Не должен, не может или не хочет? – уточнил у нее я. – Впрочем, это все грани одного и того же. Слушайте, подобные дискуссии у нас закончились давным-давно, поэтому скажу просто: если композитор не должен разбрасывать навоз, значит, он не должен и есть. Ему не работать, а значит, силы ему не нужны, следовательно, нечего воровать еду у того, кто честно трудится. Вперед, в лес, местную нечисть гаммам учить. Авось она пожалеет творческого работника.
– Я вот сейчас подумала: а так ли велика разница между вами и Ромулом? – опустила глаза женщина. – Нет, не во всем, но в подходе к некоторым вопросам.
– Смею вас заверить, сейчас подобную позицию разделяют во всех более-менее крупных общинах, – без тени сомнения сообщил я ей. – Это элементарный подход к вопросу выживания, и не более того. Культура, искусство – это все нужно, это все важно, но только тогда, когда для этого есть условия и ресурсы. У нас тут сейчас ни того, ни другого. Нет, это не значит, что мы микроскопом гвозди забиваем, у меня вот в наличии два умника есть, профессора, самые настоящие. Их никто рыбу ловить или лес валить не отправляет, они занимаются тем, что суют нос во все дырки, время от времени предлагая довольно разумные идеи. Хотя, признаться, чаще просто вносят суету в рабочий процесс. Но при этом они приносят пользу, они генерируют идеи – это работа, и работа полезная. Тут вопрос не в неприспособленности отдельных граждан, тут вопрос в хотении. Кто хочет, тот всегда себе дело по душе найдет. А если человеку проще прикрыться своей творческой натурой вместо того, чтобы встать и хотя бы посмотреть, что другие делают, так это не неприспособленность. Это лень и неохота.