– Фу. – Милена вытерла лицо рукавом. – Какие ты гадости говоришь иногда!
– А что ты хотела, солнышко? Мы все меняемся под влиянием обстоятельств. – Я взял ее за руку. – Именно по этой причине из меня потихоньку выветривается клерк со всеми познаниями в этикете и охмуреже барышень, зато возвращается кое-кто другой.
– Знаешь, чего мне больше всего не хватает сейчас? – Милена улыбнулась трясущимися губами.
Крепыш хмыкнул и глянул на меня, как бы говоря: «Гадость не гадость, а угадал командир».
– Пироженки и бокала мартини? – предположил я.
– Этого мне не хватает все время. – Милена свела бровки к переносице, ее личико стало совсем печальным. – А мне не хватает носового платка. Никак я пальцами себя сморкаться не заставлю, а переводить материю на платки мне совесть не позволяет.
– Эх, – сплюнул Крепыш. Ему явно было жалко Милену, что вполне объяснимо.
– Тор, Джебе, Арам, очень аккуратно идете к выходу и так же аккуратно, страхуя друг друга, смотрите, что там на опушке леса, – приказал я. – Если что, сразу спускаетесь сюда. Проход узкий, держать оборону здесь будет удобно.
Сентиментальность – прекрасное чувство, но рассопливливаться не время. И платков нет, и место не то. Опять же меня еще там, в коридоре, посетила жуткая мысль, что из мертвых восстали не только обитатели бункера, но и все те, кто полег в лесу. А народу там было, полагаю, немало.
– Даю тебе слово, маленькая моя, что, если мы найдем залежи материи, будут тебе и платки, и парео, – пообещал я Милене. – Станешь в нем по берегу Большой реки рассекать, всем на зависть.
– Парео, – уже совершенно ненатужно улыбнулась магесса и ткнула мне пальцем в лоб. – Откуда в этих местах легкие ткани, толстокожий ты мужлан? Парео… У нас на нижнее белье материи не хватает, а он о парео говорит.
Отлегло, стало быть. Ну и славно. И жалко ее, больше других жалко. Тепличная ведь совсем девочка, сама красивая, и жизнь у нее на том свете наверняка была красивая, и занималась она там тем же самым – красоту создавала. А тут – что она получила? Бегала голой по степи, потом ее звероподобный Окунь огулял по полной, причем два раза. А после него – стрельба, выживание, война, соленые шутки, отсутствие всего, включая исподнее, и, как финал, объятия мертвеца. Плюс полная неизвестность впереди. Для Насти, которая попала из не своей жизни в свою, – самое то. Для этого декоративного цветка… Но она молодец, столько времени держалась, столько в себя это загоняла, тут не всякий мужик сдюжит. И хорошо, что наконец прорвало ее, такие вещи как нарыв гнойный – прорвался он, вытекла дрянь всякая, и пошло заживление ранки, главное, чтобы грязь в нее не попала.