И благородство обрело для Ингрид совершенно другой смысл. Не в крови оно обитает, а в душе человека! Вот взять того же старосту Игоря и сравнить с бароном Торсоном. Почти одинакового роста, но разного поведения мужчины. Поступки каждого из них говорили красноречивее, чем их происхождение.
Если бы её сейчас спросили, кто из них благородный человек, она бы не раздумывая указала на Игоря. И он однозначно красивее, изящнее Торсона. Девушка опять вздохнула. В последний раз она чувствовала себя любимой три года назад, перед тем, как оказаться в постели с Сигурдом. Она скривилась от неприятных воспоминаний и метнулась к кровати, запрыгнула в неё и положила голову на мягкую и нежную подушку.
Сегодня она снова почувствовала себя женщиной. Красивой, умной, обаятельной и слабой. Ингрид погладила свои пальцы, вот тут Игорь целовал их, а вот тут гладил своей горячей ладонью. Какое-то время тому назад, она представляла себе мужчину своей мечты, и одним из главных условий был его титул. «Не ниже герцога!» думала она тогда. Но на поверку оказалось, что во всём королевстве лишь один герцог – её отец! И один король – Сигурд! Теперь, когда она отбросила это условие, количество претендентов возросло в тысячи, хотя нет, в сотни раз! Но на роль мужа никого более привлекательного, чем староста Игорь, она пока не встречала.
Ингрид нахмурилась, когда вспомнила, как он попытался отказать ей, когда она предложила ему должность воеводы Междуречья. Ингрид села на кровати, всё ещё сомневаясь в своём решении. В её руках оказалась нежная мягкая подушка. Девушка решительно отбросила её в сторону и встала. Прошла к зеркалу и посмотрела на себя. Без великолепных украшений и шёлкового платья она выглядела вполне обычно. В зеркале на неё смотрела молодая и симпатичная женщина с большими выразительными серыми глазами. А если так? Она улыбнулась. Улыбка преобразила её, как луч света преображает драгоценный камень.
Женщина привела себя в порядок, подхватила фонарь со свежей свечой, зажгла его от другой свечи и решительно направилась в коридор. У её двери дежурили два солдата из армии Междуречья. Она небрежным жестом велела не следовать за ней, а сторожить её покои. Она заметила, с каким восхищением смотрели на неё солдаты. Ещё бы, прогуляться-то она решила в одной лишь ночной рубашке. Коротенькая рубашка едва прикрывала её округлости, оставляя открытыми для посторонних взглядов и ноги, и верхнюю часть груди, и часть спины. Нечего было стесняться посторонних восторженных взглядов, если она для того и оделась, чтобы их вызывать. Хотя, по правде говоря, так она оделась лишь для того, чтобы её увидел он. Всё-таки она слишком молода, поэтому действует слишком импульсивно и глупо. О её легкомысленном поведении могут пойти слухи!