– Ну? – Казаков дернул Гунтера за рукав. – О чем гласят сии комические куплеты?
– Матерь Божья… – германец сокрушенно приложил ладонь ко лбу. – Может, я не буду переводить? Ладно, не буянь. Как ты и просил – международная политика в полный рост. Баллада о короле Ричарде Львиное Сердце и его невесте Беренгарии Наваррской. Несчастная Беренгария приехала к жениху, но никак не может затащить его под венец. Ричард хочет воевать, вокруг него полно смазливых оруженосцев, а его сердце – львиное, заметь – отдано отнюдь не благороднейшей девице из королевского дома Наварры, а менестрелю Бертрану де Борну. Беренгарии очень грустно, и она спрашивает, почему судьба предназначила ее… гм…
– Педику, – своевременно дополнил Казаков. – Вообще-то я и раньше слышал, что у Ричарда было не все в порядке с ориентацией…
Французы ржали в голос. Песенка подданным Филиппа Капетинга безумно понравилась и вызвала изрядный приток денег. Судя по тому, какие взгляды скучавший за стойкой хозяин «Соленого осьминога» бросал на певца, трактирщику полагалось не менее трети от заработанного.
– Эти мерзавцы, – процедил подвыпивший сэр Мишель, яростно посматривая на франков, – своим непочтением оскорбляют моего и вашего короля! И мессира де Борна, лучшего певца Аквитании! Я такого терпеть не намерен!..
Гунтер не успел повиснуть на плечах у рыцаря. Сэр Мишель увернулся, быстро шагнул к середине залы, съездил кулаком в рыло поддельного калеки, который моментально улетел в партер – рука у рыцаря была тяжелая – и, выпятив грудь, повернулся к господам в синих туниках с лилиями французского королевского дома.
– Они его побьют, – быстро сказал Казаков. – Я ведь предупреждал! Черт, их семеро… Ладно, перетопчемся. Ты огнестрелку свою распаковал?
– Предпочитаю полагаться на подручный инструмент, – сквозь зубы ответил Гунтер. – Ничего, может и обойдется. В крайнем случае договоримся.
– Почтенные мессиры, – сэр Мишель пожирал взглядом франков, – если меня не обманул слух, вы только что изволили смеяться над королем Ричардом Плантагенетом? Оскорбление моего сюзерена я почитаю оскорблением самого себя. Если среди вас есть дворяне, то я либо жду извинений, либо, если таковые не воспоследуют, требую поединка.
Высоченный сержант поднялся.
– Жеан де Ле-Бей, – усмехнулся он, представляясь. – Младший сын барона Ле-Бея. Да, мы смеялись над твоим королем. Потому что он заслуживает только смеха. Не может быть королем человек, пусть и храбрый, у которого никогда нет денег, нет дамы сердца и… И его подданные, наподобие вас, сударь, по бедности ходят пешком.