– Я дождусь, – заявила Лупу с внутренним убеждением, – теперь у меня есть цель в жизни.
– Стать женой Билла?
– Да. Я что – недостойна? – Похоже, Катя делает судьбе вызов.
– Достойна. Конечно достойна, – поспешил я ее заверить и успокоить. – Только вот о том, что была проституткой, скажи ему сразу сама. До первого вашего поцелуя. Это очень важно. И до того, как мы отсюда уедем; чтобы тебе было куда вернуться в случае чего.
– А это обязательно – все про себя рассказывать? Сам же говорил, что каждый имеет право на второй шанс. Начать жизнь заново. – В голосе Кати звучали мольба и надежда.
– Да, говорил. И сейчас скажу. Все правильно. У тебя есть шанс на хорошую жизнь. И на счастье с Биллом тоже есть шанс. Ты же чертовски красивая. И умная. Гремучая смесь. В такую девчонку, как ты, невозможно не влюбиться. Только есть один нюанс. И он не в тебе. В Билле.
Катя готова была заплакать. Видимо, я рушил ее какие-то уже сформировавшиеся иллюзии.
– Но ведь никто ничего не узнает, – настаивала Катя. – Ты же ведь не скажешь?
– Я не скажу. Другие могут сказать.
– Девчонки тоже не скажут, – сказала она твердо.
– Почему ты так в них уверена? – удивился я. – А если позавидуют по-черному?
– Нет. Не скажут. Они не такие, – убеждала Катя, скорее всего, сама себя.
– Допустим, все так, – добавил я аргументов. – Вышла ты замуж за Билла. И через год вы встречаете на улице тех же Кончиц с Урыльник. Ты же не удержишься похвастаться перед ними мужем, утереть им нос. А они ему скажут: Билл, ты лох, ты женился на проститутке, которую вся Москва поимела. Ну и вранья с три короба, лапши ему на уши. Ты уверена, что знаешь, как он на это будет реагировать?
– Не знаю. – В ее голосе проскользнули нотки отчаяния.
– Вот и я не знаю.
Катя смотрела на меня с отчаянием, по щеке катилась большая прозрачная горошина. Другая такая же уже набухала в уголке глаза.
– Я что теперь – как чумная, да? – сказала она с хрипящим всхлипом. – Мне теперь и жить по-человечески нельзя? Так? Жорик, почему я такая несчастная… – Вот уже и заревела всерьез.
Что называется – навзрыд.
Джип уже стоял в переулке перед Олеговым ангаром, но тактичный Фред не торопил нас покидать салон такси. Чуял, проницательная шотландская морда, что нельзя нас трогать именно сейчас.
А я опять гладил Катю по ее шикарным волосам, давая ей выреветь обиду на весь белый свет. Точнее, на два белых света. Просто не мужчина – а жилетка, в которую так удобно плакаться.
Когда она немного успокоилась, сказал:
– Катя, мужчина и женщина – так уж Природа решила – устроены немного по-разному.