Голос ломается, слышны сиплые резкие вздохи и...
Он рыдает?
- Кто ты вообще такой? А? Что ты за хрен? Гребаное ничтожество! Кто дал тебе право... право на...
Устье переулка за спиной полнится шепотками - вдалеке когти клацают о камень. Много. Не в таком уж далеке. И все ближе.
Теперь он открыто всхлипывает. Каштан позабыто лежит в перекошенной, слабой ладони. - Кто дал тебе право...
- Нет здесь никакого права. Ты еще не заметил?
Всхлипывания внезапно обрываются. Он моргает. И еще.
Говорит спокойным тоном: - Восток.
Склоняется и берет две последние фляги, одной неуклюжей рукой. - Прочь с центральной рампы.
- Ладно. - Клацанье еще ближе. - Рабебел?
- Тебе пора валить.
- Ага.
- Кейн.
- Ага?
- Не прощаю тебя.
Я оглядываюсь. Взор его холоднее луны.
- Слышишь? Нет тебе прощения.
Я киваю. - Слышу тебя.
Похоже, для него это что-то означает. - Иди.
Я хватаюсь за стену, нахожу первую опору для носка и лезу вверх. Перебираюсь через край стены за секунду до того, как переулок заполняется Черными Ножами. Они осторожно движутся к округлости силового Щита в каменном мешке. За Щитом едва заметное движение: кулак Рабебела сжимает каштан...
Я решаю убраться из пекла.
Вокруг темные дыры провалившихся крыш над комнатами, но стены вполне толстые, позволяют бежать. Черные Ножи вопят сзади, шипит стрела, но они не могут погнаться за мной, надо сперва сломать Щит и влезть на стену; а я уже в пятидесяти ярдах, когда ночь оглашается ревом пламени.
Я не смотрю назад. Хотя бы не пришлось убивать его своими руками.
Бегу.
На восток.
>>ускоренная перемотка>>
Почва, над которой он меня несет - насколько я могу видеть за огромным задом гориллы - все тот же заметенный песком камень города, отбеленный лунным светом. Наверное, я был в отключке лишь минуту или две.
Он бредет лениво. Уверенно. Куда спешить?
Чтобы поглядеть назад, нужно вывернуть голову. Ловчая сеть скребет лицо. Грубые конопляные веревки мокры от крови. Моей, наверное. Готов спорить, рана на голове. Потому и не помню, как меня поймали.
Не понять, насколько серьезно я ранен. Похоже, пятна блевотины на веревках - тоже мои. Плечо ублюдка шире седла, но животу явно не понравилось изображать мешок картошки.
Однако я огляделся не без пользы. Похоже, мы замыкаем этот говенный парад.
Отлично. Отлично, потому что он не знаток грязных шуточек. Пора научить еще одной.
Давление стали: прямо между лопаток...
Отлично. Я смогу.
Медленно. Медленно. Я кручу запястьями, ощупывая веревки - или ремни? - которыми их скрутили на пояснице.
Медленно. Если он просечет, что я очнулся, мигом трахнет.