Эдакий выскочка. Юный щенок, спешащий выпендриться перед большими псами. Я видел и получше. Черт, я сам сделал бы получше.
Знаете, после обучения и косметической хирургии этот щенок сошел бы за своего в моем районе. Вот почему я чувствую себя комфортно: пустоши Бодекена не особо отличаются от улиц, на которых я рос. Я провел большую часть жизни, выживая в стычках со стаями похуже этой.
Гляжу, как он скачет ко мне, и понимаю здешние правила.
Он останавливается на полпути, щурится, дергает плечами, поворачивается спиной. Дерзость огриллонов, часть демонстрации превосходства: он как бы не видит во мне угрозы.
Я держу улыбку. Щеки болят.
Все четыре.
Все еще спиной ко мне, он зловеще надевает тетиву на кривой составной лук. С театральной щедростью долго достает стрелу; держа лук высоко над головой, накладывает ее и тянет тетиву, уверенный, что я всё это вижу. Затем одним слитным движением оборачивается, стреляет; я продолжаю стоять с улыбкой, застывшей на зубах.
Наконечник стрелы высекает искру из камня в ярде от моего левого башмака.
Я же говорю: правила понятны.
Его взгляд становится оценивающим, дважды расщепленная верхняя губа ползет, обнажая клыки. Хмыканье, похожее на одобрение, доносится от группы Черных Ножей в середине стаи. Он шагает в мою сторону, достает вторую стрелу. С семидесяти ярдов пускает ее. Стрела свистит рядом с правым ухом.
Мерзавец хорошо стреляет.
Бурчание Черных Ножей становится громче. В нем, кажется, звучит насмешка. Рожа лучника темнеет, он кричит мне: - Пагнаккид разлимнезз, пагтаккунни.
Знаете, мне не приходило в голову, что это сосуны могут не знать вестерлинга.
Он проходит еще десять ярдов, и в движениях уже нет ничего театрального. Вынимает стрелу и пускает без прицеливания, я хрипло вздыхаю, ноги подкашиваются, руки расходятся в стороны, я смотрю ему в глаза, что прямо за свистящей стрелой, правая рука мелькает, от бедра к лицу, и смыкается на обжигающем кожу ладони древке. Стальное острие нацелено мне прямо в глаз, но замирает в дюйме от него.
Не говорить по-наша? Без проблем. Вот то, что называют невербальными коммуникациями.
Я кручу стрелу в пальцах, будто палочку. Это помогает скрыть тремор от избытка адреналина. В Гартан-Холде учебные стрелы делались с мешочками песка вместо наконечников.
Ху.
Настоящие стрелы... это совершенно иной мир.
Ху.
Ну ладно.
Сейчас. Побольше невербальности -
Я балансирую стрелу острием вниз, на кончике пальца (мучительно и живо представляя, насколько глупо буду выглядеть, если не получится), чуть заметно дергаю плечами, думая "и хрен с ним", и отпускаю ее: позволяю стреле зависнуть в полете вниз, в стиле мультяшного Койота резко откидываюсь назад, посылая ногу горизонтальной аркой рубить древко. Оно трещит, ломаясь о голень.