- Кейн?
- Это Тизарра. У нас компания.
Она скалится и глядит через плечо. - Стелтон?
- Я могу идти, - говорит он тонким голосом. Без всякой уверенности. - Куда?
- К черту. - Последний ремешок поддается, пластина остается в моей руке. - Просто спрячься. Ударим по ним здесь.
>>ускоренная перемотка>>
Огриллон медлит долю секунды, я успеваю нацелить секущий жезл ему в глаз. Призываю поток внимания, чтобы срезать ему макушку, но все, что получаю - синеватый статический разряд; попка жезла так горяча, что обжигает ладонь и кто знает, долго ли проклятая штука будет перезаряжаться...
Он ухает, расплывается в злобной ухмылке и бросается, а я ныряю под черный замах боевого молота и затыкаю ухмылку концом жезла.
Дерево митондион твердо как сталь, пронзает кожу, рвет мышцы и крошит кость; скрежещет по челюстному суставу, рукоятка сразу намокает и выскальзывает из пальцев, когда он отшатывается, рыча от неожиданной боли. Руки упускают молот, и я перехватываю его под головкой. Резко поворачиваю и бью ему под дых, но грилл даже на шаг не отступает. Толкает меня назад. Я стою с молотом в руках, ублюдок разворачивается и бежит как испуганный кот.
С секущим жезлом, так и торчащим из поганой хари...
- Ах ты сосун! - Я прыгаю следом, но что-то рвется в животе. Огриллон в рывке может бежать под сорок км в час, я не догнал бы его на мотоцикле. - Любитель куннилинга, вернись и дерись!
Я бросаю молот, как могу сильно. Он летит вдоль по улице и бьет его в почку, грилл спотыкается, но не падает, бежит дальше, не оглянувшись.
Пропадает в горячей сухой темноте, и все, что мне осталось - кипятиться, рычать и искать, кого бы еще убить.
Находя лишь дымящиеся трупы и удаляющееся клик-клак когтей во мраке и Мараду в разбитом доспехе, она прыгает на спину здоровенному хрену, недостаточно умному или быстрому, чтобы слинять с остальными. Булаву она где-то потеряла, но это не важно; одна рука скользит, охватывает бычью шею, обнимая, вторая рука берется за гребень на черепе. С Силой Хрила ей не нужно долго душить его; кряхтенье, рывок, и голова почти отрывается.
Он мертв еще до того, как они валятся на камни.
Она лежит сверху, тяжко пыхтя. Когда я добираюсь до нее, Марада перекатывается на спину, слишком неглубоко вздыхая, и видно почему: нагрудник стал сплошной вмятиной. Наверное, так дышат внутри железной девы. Той, с шипами. - Эй, давай помогу...
- Нет... нет, я могу... - взвизгивает она, стягивая алые рукавицы. Кровь булькает на разбитых губах. - Где...?
Я качаю головой. -Засранцы сбежали. И я их не виню. И я... я...