Основной проблемой стало доставать кристаллы с нужной периодичностью, но, поставив цель и натренировавшись, я наловчилась.
Пока проходили эксперименты, медоед сначала со страхом косился на сферу, а затем, улучшив момент, отпинал лапой подальше от своей берлоги. Кому понравится, когда рядом с твоим домом то полыхает раскалённая лава, то землю покрывает льдом дикий холод?
Я по-прежнему плохо представляла, где нахожусь. Знаний по картографии хватало на то, чтобы знать: чуть за городом протекает широкая водная артерия, создающая естественную границу с северными вольными степями, разбитыми на множество независимых мелких княжеств. Торговых отношений с степняками Империя не водила, но путешественники поговаривали, что народ там в большинстве своём дружелюбен и прост, непритязателен и в основной массе времени занимается борьбой за существование. Это если верить на слово трактатам и учебникам, что творится в степях на самом деле — неизвестно.
С изъятием материи подпространства тоже возникали сложности. Полубезумное сознание поначалу гасло после каждых шести кристаллов. К концу эксперимента, когда скорость материализации была отработана, и я уже чётко видела выход, количество возросло до дюжины.
Настала пора действовать. Очнувшись после очередного небытия глубокой ночью, я начала ждать рассветных сумерек. Если у меня всё получится, то уже наглядно я смогу сориентироваться на то место, куда нужно будет двигаться.
Едва край солнца выглянул из-за горизонта, и восток зарделся алым, достала крупный кристалл из подпространства и зажгла огненный вихрь внутри сферы. Как только стенки моей тюрьмы накалились докрасна, тут же материализовала глыбу с концентрированным холодом.
Стеклянный шар подлетел вверх метров на тридцать, вровень с верхушками самых высоких сосен. В полёте заприметила направление, в котором находилась заводь. Пока тесная сфера находилась в воздухе, с силой обрушила на одну из стенок заряд огня, чтобы сместить точку приземления. Удалось.
Тюрьма, стала на несколько десятков метров ближе к цели. Или сотен метров. Приземляясь, я уже не видела желанного ориентира, как и исходной точки старта. Взорвав непрошибаемыми краями гору мягкой лесной землицы, и, по-видимому, придавив семейство грибов, огляделась. Зря. Обзора не было совсем: шар, приземляясь, образовал неглубокую воронку.
Во мне горела жажда действия. Спустя столько времени пассивного существования я наконец могла хотя бы мало-мальски управлять передвижением сферы. И в ожидании сошла с ума. Прислушиваясь к своим мыслям, не узнавала ту Рийзе, которая была готова броситься с головой в омут и одновременно доверяющую самое сокровенное инквизиторским ищейкам. Глупая, незрелая и безответственная. Я себя не узнавала, и себя же ненавидела, не могла примириться, не хотела помнить, кем была до того, как попала в эту тюрьму.