«Вот, значит, как встретимся», — подумала Мира, листая фотографии.
На них была счастливая девушка, довольная собой, корчащая смешные рожицы в камеру. Через один шли скетчи. На взгляд Миры, картинки были хороши. Нарисованные тушью или простым карандашом, они жили своей жизнью. Люди на них смеялись, плакали, прятались от дождя. Их снова сменяли фотографии счастливой девушки. Мира листала ленту, и на некоторых фото, где владелица аккаунта не улыбалась, она увидела ее такой, какой Нина, должно быть, была в жизни: грустные глаза и немного настороженный взгляд, губы изогнуты полумесяцем рожками вниз. На картинках то здесь, то там мелькали чудовища, люди с головами динозавров. Никогда на переднем плане, всегда в углу рисунка или в отражении, спиной.
Мира перевернулась на бок и отключила телефон, вспоминая лицо матери, когда та сообщила всю правду. «Интересно, сказали Нине родители или нет?» — думала Мира, засыпая.
Тем временем администраторы заселили еще нескольких постояльцев, а нескольких выписали и рассчитали. Когда наступила короткая пауза, администраторша с бантом нашла открытку, которую попросила отправить девочка, похожая на мальчика. Перед тем как бросить ее в почтовый ящик, женщина мельком взглянула на обратную сторону. Адрес в Санкт-Петербурге. Причем страна и город написаны по-английски, а сам адрес — по-русски. Так пишут опытные путешественники. Если бы завитая администраторша знала русский, она смогла бы прочитать короткое послание: «Со мной все в порядке. М.»
Глава 3,
в которой появляется Нина
— Тынь-тырыдынь-дынь-дынь!
Обвешанный туристами экскурсионный трамвай катил в горку. Пассажиров было многовато, но старичок не замечал перегруза. Вряд ли старичок, конечно. Обивка — старая, деревянная, но под ней ходили новые стальные мускулы, они и двигали трамвай. Не транспорт, а туристический аттракцион. Он взобрался на холм и исчез за ним.
Я стояла через дорогу напротив выставочного зала, смотрела на подготовительную суету через гигантские окна. Папа просил не приходить заранее, хотел сделать сюрприз, взял почти всю организацию на себя. Говорил, что я достаточно поработала и заслужила пару дней отдыха.
«Today’s opening: Nina’s Evolution»[2], — написано мелом на доске-раскладушке у входа. И еще — на заключенных под стекло афишах по обеим сторонам от входа. Афиша на входе в галерею (видна через стеклянную дверь) размером больше. Название — имитация надписи тушью, по нему бегут помехи, как в ненастроенном телевизоре, а вокруг извивается кто-то оставшийся за пределами рисунка. Кто-то страшный, вот-вот сметет название. Но не сметает — время на рисунке остановилось. Организаторы попросили меня сделать главную афишу, хотя обычно этим занимаются дизайнеры. Я рисовала ее на графическом планшете. Его я освоила еще до колледжа, но, когда была не дома, рисовала по привычке карандашами на бумаге. На экране надпись выглядела компактной, стильной. А при увеличении, напечатанная на пластике, она ожила, затрепетала, и обвивающее ее чудовище тоже ожило и стискивало ее в объятиях.