– Да, благодарю вас, – склонила я голову. Находиться в такой роли было странно – я привыкла держаться с аристократами на равных, а теперь оказалась в положении ненамного выше домашней прислуги. – Комната очень уютная, я не могла бы и рассчитывать на лучшее.
– Рада, что так. Наша прежняя гувернантка уехала ухаживать за больным отцом. Но вы ведь сирота, верно?
– Да, леди Милтон.
– Сочувствую вам. Моих родителей тоже нет в живых. И у моего супруга из родственников никого не осталось, кроме сестры и ее мужа. Вы ведь знаете их? Нам сказали, что они подвезли вас в своей карете.
– У той кареты, в которой я ехала в поместье, сломалось колесо, – призналась я. – А та, которую отправил за мной лорд Винтергарден, застряла в канаве. Простите, что из-за меня вышло столько хлопот, – добавила смущенно.
Хорошо еще, что им не успели доложить о моем недомогании из-за магического отката! Хотя экономка ведь в курсе. Она вполне может и рассказать, хотя бы даже просто из желания досадить мне.
Как и о том, что мы с Домиником Винтергарденом оставались наедине в моей комнате…
– Всякое бывает, – нарушил молчание лорд Милтон. – Будем надеяться, дальше все сложится удачно. Вы ведь постараетесь, чтобы так и было, миз Лоренц?
Я рассыпалась в уверениях, что непременно постараюсь, и, дождавшись разрешения идти к себе, поклонилась и, пожелав доброй ночи, покинула комнату. Свою спальню отыскала легко – обычно я без труда запоминала направление. В коридоре столкнулась с Энни – та как раз несла на подносе две чашки горячего молока и тарелку с печеньем для дочерей Милтонов. От аппетитного запаха ванили и корицы у меня громко заурчало в желудке. День подошел к концу, а я с самого утра ничего не ела.
– Вы голодны? – догадалась горничная. – Давайте так. Я покончу с распоряжениями грымзы и принесу вам что-нибудь с кухни. Многого не обещаю, но хотя бы ляжете спать не на пустой желудок. Договорились?
– Да, спасибо, – согласилась я. Толкнула нужную дверь и остановилась на пороге. Свой объемистый саквояж я распаковала не до конца, однако сейчас он стоял немного криво – не так, как я его оставила, покидая комнату.
В моих вещах явно кто-то рылся.
К счастью, там не лежало ничего, что выдало бы мою настоящую личность, но я все равно занервничала. Было неприятно осознавать, что какой-то посторонний человек трогал руками мои платья, чулки, шпильки и прочие личные принадлежности. И кто бы это мог быть?
Впрочем, вероятных кандидатов не так много. Из тех, с кем я успела встретиться в особняке, неприязнью ко мне с первой встречи прониклась лишь одна особа. Экономка, чьего имени я пока так и не узнала. Энни называла ее попросту грымзой, и это очень ей подходило. Грымза и есть.